Отверженная невеста

Дети уже сидели вокруг накрытого стола, даже для трехлетнего малыша Константина был придвинут высокий стульчик. Александра Федоровна подала знак слуге наливать кофе. Николай по очереди расцеловал всех пятерых отпрысков, начав с младшего. Его любимица, пятилетняя Сашенька, получила двойную порцию поцелуев, в обе щечки, потому что проказница ухитрилась шепнуть отцу: «Папенька, милый, я так по вас соскучилась!» Наследник, двенадцатилетний Александр, напротив, смотрел обиженно и, видимо, дулся. Он лишился утреннего купания в петергофском заливе и еще не успел с этим смириться. Остальные дети подшучивали над ним, наперебой придумывая, где он может купаться в Царском Селе.

— Купайся с уточками в пруду, — дразнила его восьмилетняя резвушка Ольга. — А мы тебе будем булочки крошить!

За столом по обыкновению было шумно и весело.

— Дорогая, после завтрака мне надо тебе кое-что рассказать, не при детях, — обратился Николай к императрице по-немецки, залпом выпив свой кофе.

За столом сразу же установилась напряженная тишина. И наследник, и обе старшие дочери, несмотря на юные годы, живо интересовались тем, что происходит в мире. Для них не были тайной ни революция во Франции, ни польские волнения, но слухи о страшной эпидемии, подступившей уже к стенам Москвы, еще до них не дошли.

— Что это вы вдруг замолчали? — усмехнулся Николай. — Разве у нас с маменькой не может быть тайны от вас? Может быть, мы хотим обсудить что-то очень секретное. Например, появление на свет нового братика или сестренки.

— Вот так тайна! — воскликнула одиннадцатилетняя Мария, считающая себя очень взрослой. — Этот ваш секрет знает даже Костя!

Все рассмеялись и очень вовремя обратили внимание на малыша, успевшего раскрошить по всей скатерти печенье и опрокинуть чашку с молоком.

Дети веселились вовсю, и только Александра Федоровна перестала улыбаться. Она уже не один раз с тревогой подняла глаза на мужа. Ее точеное правильное лицо, не утратившее к тридцати двум годам девичьих очертаний, заметно омрачилось. Как многие любящие женщины, она обладала сверхъестественным чутьем и безошибочно догадалась о том, что супруг принес ей очень скверную новость.

Виконтесса Элен де Гранси была в тот же день приглашена в Третье отделение Собственной Его Императорского величества канцелярии. Она прекрасно понимала, что рано или поздно у властей возникнет интерес к ее титулу и фамилии, поэтому нисколько не была удивлена, получив приглашение. О Бенкендорфе виконтесса уже была наслышана, однако имя это не вызвало никаких воспоминаний. Входя в кабинет шефа жандармов, Елена представить себе не могла, что встретит старого знакомого. Она сразу узнала генерала, который семнадцать лет назад искренне посочувствовал ее горю и дал совет ехать в Павловск, искать защиты у императрицы Марии Федоровны.

Александр Христофорович вышел из-за своего рабочего стола, почтительно приветствовал виконтессу и предложил ей кресло. Шеф жандармов не мог похвастаться такой же абсолютной зрительной памятью, как император. Хотя лицо Елены показалось ему смутно знакомым, он никак не мог припомнить, где и когда видел эту красивую блондинку с холодным взглядом огромных голубых глаз. «Наверное, из бывших актрисок, — разрешил он свое недоумение. — В любом случае, де Гранси не первый и не последний старый аристократ, решившийся на подобный брак, — рассуждал про себя Бенкендорф. — И уж конечно, виконт не стал бы хвалиться такой партией перед императором».

Елена уселась с любезно-равнодушным видом, не выказав ни малейшего намерения возобновить былое знакомство и напомнить высокопоставленному чиновнику о том, какую услугу он ей когда-то оказал. «Не стану же я ему рассказывать, как Мария Федоровна велела упрятать меня в острог и как я оттуда сбежала!»

— Вы впервые в Петербурге? — начал издалека шеф жандармов.

— Нет, однажды я уже здесь побывала. — Губы виконтессы дрогнули, чуть обозначив улыбку. — Правда, это было очень давно.

«Так и есть, актриска, — окончательно уверился в своей догадке Бенкендорф. — наверное, приезжала с гастролями».

— И как вы находите перемены в столице? — учтиво продолжал он.

— Перемены поразительные. Много выстроено за эти годы, — вежливо скучая, отвечала Елена. — Очень красивые соборы: Казанский и…

— Исаакиевский, — подсказал шеф жандармов и без перехода, быстро спросил: — А как было почтенное имя вашего покойного супруга?

— Виконт Арман Огюст Бертран де Гранси, — размеренно, чеканя каждое слово, произнесла Елена. — Он был другом покойной императрицы Марии Федоровны… Да и с вашими родителями виконт тоже был коротко знаком, — неожиданно добавила она.

— С моими родителями? — удивился Бенкендорф. — Вы уверены?

— О, да, — улыбнулась виконтесса. — Он так тепло вспоминал иногда вашу матушку, самую близкую подругу императрицы…

— Увы, я ровным счетом ничего про это не знаю. — Шеф жандармов выглядел озадаченным и даже сбитым с толку. — В ту нашу единственную встречу в Павловске виконт не говорил, что был дружен с моими родителями.