Отверженная

— Такая хрупкая, нежная и совершенно одна. Ты, Черничка, полностью в моей власти… — Кирилл навис над креслом и нагнулся к самому моему уху. Я дернулась, чтобы сбежать, но теперь он держал не только шею, но и обе руки над головой. — Я увидел тебя еще вчера. Твои глаза поражали. Весь вечер я думал не о свадьбе и невесте, а о том, настоящий ли это цвет глаз?

— Отпустите, прошу… — взмолилась я, но мужчина только сильнее надавил на шею и из глаз хлынули слезы безысходности.

— Потом я заметил вырез твоей блузки. Черт побери, какая же у тебя сладкая грудь. Уверен, что твой третий размер настоящий, в отличие от этих шкур. Трахать их сиськи, все равно что резиновую куклу — никакого удовольствия… — хрипло прошептал он, а затем я ощутила что-то скользкое на мочке уха, похожее на язык. Из моего горла вырвался краткий крик ужаса, но Шакалов сдавил шею сильнее, не давая возможности даже пискнуть. — Господи, а твои ягодицы! Они такие упругие, словно два сочных арбуза… Я просидел всю свадьбу с жутким стояком из-за тебя, а затем твой парень не дал мне трахнуть и спустить пар. Как я теперь должен отпустить его, а, Черничка? По-твоему, я совсем идиот?!

Шакалов резко надавил на скулы, заставляя повернуться к нему лицом. Понадеявшись, что мое заплаканное и перекошенное от отвращения лицо как-то ослабит его желание, вдруг увидела блеск в его глазах и поняла, что была не права.

— Я напишу на вас заявление в полицию, — прошептала я, уже понимая, куда ведет его темный, порочный взгляд, скользящий буквально под платьем. Но мужчина лишь усмехнулся, выбивая почву из под ног. — Пойду к СМИ! Напишу… в студенческий блог! Обращусь к общественности, наконец. Вы просто не можете делать, что придет в голову!.. Не можете…

— Когда ты шла сюда, о чем думала? — с интересом спросил он, задумчиво вглядываясь в глаза. — Неужели, что я просто прослушаю запись, а затем мы пожмем друг другу руки и разойдемся? Не будь такой дурой.

— Я думала, что помогу вам, а вы поможете мне… — измученно прошептала я, несмотря на слезы, которые мешали разглядеть мужчину.

— Не делай добра, не получишь зла! — равнодушно сказал он, отпечатывая эти слова в моей памяти на долгие годы. Затем он облизнулся и внезапно разжал пальцы, буквально отпуская. — А знаешь, ты можешь идти. Прямо сейчас. Вставай и проваливай. Живо!

Мне не нужно было повторять дважды. Подхватив сумочку и телефон со стола, я, словно сумасшедшая, бросилась к выходу, на пути услышав в спину:

— Только если ты сейчас переступишь порог этой квартиры, то твои друзья получат пожизненное… — за спиной раздался мерзкий смех и я замерла, буквально падая на дверь. — Как ты смотришь на то, чтобы те бабки, которые я приготовил для выкупа, вложить в твоих друзей, мм? Обеспечить им очень "веселую" и насыщенную жизнь на зоне, где сидят серийники и самые отпетые уголовники?

— Ты этого не сделаешь, мразь… — свозь дрожь, шепнула я, только потом понимая, что лишь бросаю вызов этими словами мужчине. Силы покидали меня, безысходность казалась патовой, а желания держать образ больше не было. Так что я просто упала на колени и едва не сошла с ума от леденящего душу предчувствия чего-то ужасающего: — Прошу, не делай этого… Прошу!

— Не правильно, Черничка! — раздался за спиной довольный голос мужчины, потягивающего скотч и празднующего, что, наконец, сломал меня и может диктовать любые условия: — Ты должна говорить: "Что я должна сделать, чтобы моих друзей завтра отпустили?"…

Втянув полные легкие воздуха, я зажмурилась и выплюнула без капли вежливости:

— Говори уже!

— Минет. Просто хочу увидеть твои сочные губы в деле. Отсоси мне и можешь проваливать, — бархатно прошептал он, а затем гортанно зарычал, словно от одной мысли об этом ему сносило крышу. — Сегодня исполняешь мои желания, а завтра ты свободна и твои друзья тоже. Идет?

Никогда в жизни мне еще не доводилось взваливать на себя настолько тяжкий груз ответственности! Сидящий в кресле мужчина был омерзительно пьян и не вызывал ничего, кроме дикого желания сбежать из квартиры раз и навсегда.

Но, между тем, я ощущала, что выбора у меня нет. Такие, как Шакалов, вершат закон. Даже в полиции мне сказали, что только он решает: отпускать друзей или нет, принимать запись с телефона, как улику, или нет…

И все же я решилась, вдохнула полные легкие, зажмурилась и, проклиная чертового мецената, быстро выдохнула:

— Хорошо…

Стоило произнести шесть букв, как ощутила себя жутко грязной. Если раньше могла списать поведение Шакалова на насилие чистой воды, то теперь он заставлял меня почувствовать себя продажной шлюхой.

— Но мне нужны гарантии.

— Умная девочка! — поощряюще отчеканил Кирилл, а затем я услышала как мужчина встал с кресла и направился к постели. — Заключать договор я сейчас не в состоянии, так что могу дать тебе честное слово, которое никогда не нарушаю.

С трудом поднявшись на ноги, я все же повернулась к мужчине лицом и увидела, что он уже лежит на постели и приглашающе хлопает по нему ручкой.