Отверженный

И здесь я разозлился: то ли на себя, что никак не могу вспомнить очень важную информацию, то ли на наставника, который изводил меня неприятной процедурой, но так или иначе, внутри меня что-то вспыхнуло. И я тут же увидел в глазах Гурьева искренне удивление. После этого мне сразу стало легче, видимо, он прекратил попытки залезть в мою голову. Боль сразу стала стихать, а вот на ногах я не удержался — завалился набок, упал, но сразу же поднялся.

— Очень хорошо закрылся, — задумчиво произнёс Гурьев себе под нос, а потом уже обратился ко мне: — Сильная у тебя защита, мне аж стало интересно её взломать.

— А можно, как-нибудь в другой раз? — спросил я. — Очень голова болит.

— Сейчас пройдёт, давай отдохнём минут десять.

Я лёг на ринг и раскинул руки, постарался нормализовать пульс и с радостью ощутил, что головная боль проходит.

Спустя обещанные десять минут Гурьев сказал:

— При всех плюсах уникальной магии унику нельзя обойтись без стихийной. В принципе, конечно, можно, но делать так глупо. Иногда просто необходимо что-либо сжечь или завалить камнями. И речь не о производимом этими простыми заклятиями эффекте, который тоже иногда бывает нужен, а о том, что иногда полезно не тратить свой внутренний ресурс и не привлекать лишний раз Силу, а мелкие задачи решать при помощи магии стихий. Вообще, комбинированные атаки — очень эффективная штука! Надо попробовать нам пару вариантов к турниру выучить.

— Я не против, но не совсем понимаю, о чём идёт речь.

— О комбо-атаках! Это когда ты запускаешь в противника огненный смерч или генерируешь ему под ногами зыбучие пески, и пока он все силы тратит на борьбу с этой напастью, забираешь у него жизненную энергию. Или просто душишь внушением, если уровень что-то серьёзное сделать не позволяет. В любом случае у вас изучение стихийной магии будет посвящено на первых двух курсах почти всё время. Именно поэтому Анна Алексеевна меня к тебе и приставила, ведь иначе раньше третьего курса никто бы с тобой уникальную магию не изучал. Да оно обычно так и выходит — только к третьему курсу склонности к ней и проявляются. Ты у нас в этом плане действительно настоящий уникум. Какую стихию ты выбрал, чтобы изучать вместе со всеми?

— Магию воды.

— Отлично! Тогда нам с тобой нужно изучить и потренировать кислотный туман или ледяной дождь, в зависимости от того, что будет лучше получаться и к нему вдогонку отработать ментальное удушение, раз уж у тебя это один раз получилось. Против второкурсника вряд ли сработает, а вот против первокурсника должно.

— А что сработает против второкурсника? — поинтересовался я.

— Вот когда отработаем минимум, будем дальше планы строить. Зачем ты, вообще, на этот турнир подался? Анна Алексеевна посоветовала?

— Мне захотелось проверить свои силы, — соврал я, не желая ударяться в объяснения.

— Ну если захотелось, то давай тренироваться.

Мы занимались до самого вечера. Ментальное удушение решили пока не трогать, а тренировали кислотный туман и ледяной дождь. Совсем скоро мы поняли, что туман у меня получается лучше. Наставника такой вариант устроил. Он боялся, что у меня не хватит концентрации выпускать одновременно ледяной дождь и душить противника. Заклятие кислотного тумана держалось дольше, я мог наложить его и спокойно переключиться на что-то другое.

Примерно к шести часам я устал и вымотался настолько, что заклятия стали получаться через раз, и Гурьев прекратил тренировку. Он велел прийти в этот зал на следующее утро к десяти часам и оправил меня отдыхать.

По пути в общежитие я всё время пытался вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах я мог видеть Егора Андреевича. И как ни старался, ничего припомнить не мог. Но при этом был уверен на сто процентов, что раньше я его видел. И ещё все эти попытки вспомнить, вызывали у меня неприятные ощущения, словно мой организм противился тому, чтобы эти воспоминания открылись. Либо они были очень хорошо кем-то заблокированы, каким-то сильным одарённым, который когда-то смог влезть в мою голову и проделать этот трюк. Оба эти варианта мне не нравились, и я упорно пытался вспомнить хоть что-то. В итоге у меня сильно разболелась голова, и я прекратил копаться в памяти.

В комнату к себе я зашёл полностью разбитым и подавленным, испытывая крайне неприятные ощущения, что физические — болела голова, что эмоциональные — осознавал, что не могу доверять своему наставнику, но при этом отказаться от обучения не мог. В таком состоянии я завалился на кровать, походя поприветствовав Глеба.

Сосед по комнате сразу заметил, что со мной что-то не так и поинтересовался причинами моего состояния. Я сослался на головную боль.

— Ну-ка давай я сейчас её уберу! — с энтузиазмом заявил Глеб. — Ложись на спину и закрой глаза!

— А ты умеешь?

— А чего там уметь? Минутное дело.

Глеб подошёл ко мне, приставил к кровати стул, сел на него и положил ладони мне на голову. Через некоторое время он спросил:

— Ты чего-то боишься?

— Нет, — ответил я. — С чего ты взял?