Ответ

К полуночи, когда часть компании с Балинтом во главе перебралась в кафе на площади Вамхаз, открытое всю ночь, дождь перестал, небо очистилось, и над горою Геллерт, взобравшись по каменной стене Цитадели^[68], повисла луна. Балинт заказал кофе с молоком, попросив добавить побольше пенок, две пресных булочки, яичницу-болтушку и стакан содовой. Денег своих он так и не считал, а их уже, вероятно, хватило бы даже на билет до острова, где водится бабочка Микша. В кафе, где в переднем зале дремали, коротая ночь, базарные торговки, какой-то господин в очках читал газету да несколько крестьян, приехавших на подводах из села Тёрёкбалинт, ожидали открытия Главного рынка — к компании картежников присоединилось еще два игрока: уличный продавец газет, развозивший свой товар на велосипеде, и маклер по продаже зерна, собиравшийся на рассвете плыть в Байю с мохачским пароходом.

Продавец газет сходу ринулся в игру. Ругаясь и потея, назначал ставки, уши у него пылали. С первой же минуты он начал проигрывать. Необыкновенно подвижное лицо только что не называло вслух каждую вновь полученную карту; когда ему доставался туз, он с простодушной хитрецой вскидывал брови, а перебрав, надолго застывал с вытаращенными глазами, тупо уставясь перед собой, словно лошадь, которую усадили в кресло; вскоре нервы его и вовсе сдали: получив плохую карту, он с проклятьями швырял ее на стол. Когда он в первый раз проиграл Балинту, мальчик шепнул ему на ухо: — Не играйте!

— Почему?

— Вы не умеете.

— Это уж мое дело! — Он вытер лоб. — Карту!

Балинт сделал еще одну попытку: — Не играйте! — шепнул он снова. — Вы же сразу выдаете, какая у вас карта!

— Карту! — потребовал продавец газет. — Не глядите на меня! Двадцать пенгё.

Брови его хитро взбежали на лоб. Балинт дал вторую карту, партнер заглянул под нее одним глазом и застыл надолго, неподвижно уставясь перед собой. — Еще? — спросил мальчик. — Хватит, — ответил тот с особенной решимостью. Балинт остановился на шестнадцати, выплатил две ставки по пять пенгё, сгреб в кучку двадцать пенгё и снова стал раздавать. Газетчик вынул бумажник. — Сорок пенгё! — Балинт опять выиграл.

В банке, под серебром, набралась уже целая груда ассигнаций по десять пенгё. Из перешедших сюда с проспекта Ракоци игроков двое-трое явно выдохлись, один, гардеробщик кафе на Кёруте, заснул и во сне, всхрапывая и не открывая глаз, время от времени подталкивал к банку двадцатифиллеровые монетки. Маклер играл осторожно, ставил по два-три пенгё, каждую карту подолгу рассматривал с непроницаемым видом, сунув пальцы в жилетный карман, молча выкладывал на стол ставки; взяв в руки карты, он уже до конца игры не издавал ни звука. — Восемьдесят пенгё, — выкрикнул продавец газет, хлопая картой об стол. Балинт дал вторую карту, третью, четвертую и — сгреб выигрыш.

— Двести пенгё!

— Не играйте, — сказал мальчик.

— Прошу меня не учить! — По лицу продавца газет широкими лентами стекал пот. — Чего суетесь, куда не просят? Думаете, у меня денег нет? — Из заднего кармана штанов он вытащил другой бумажник, набитый десятками, и отсчитал двадцать купюр. Пальцы его вспотели, и ассигнации к ним прилипали. — Карту!

Балинт стал сдавать. — И мне, — пробормотал спящий гардеробщик, всхрапывая, и с закрытыми глазами подтолкнул вперед двадцать филлеров. Маклер выудил из нагрудного кармана пять пенгё, другой игрок поставил десятку, двое сбросили карты. — Ну-ка, теперь за дело, старик! — прогудел за спиной Балинта густой веселый голос. Балинт снял две карты сразу. Над столом взлетела муха, жужжа покружилась вокруг чашки кофе, стоявшей перед Балинтом, и улетела. — Лауф? — спросил мальчик.

Маклер отступил, остальные подтвердили ставки. Газетчик, сопя, выбросил карты: у него было двадцать. Балинт прикупил еще одну карту и выложил на стол.

— Вот дает! — сказал за его спиной густой веселый голос. — Восьмерка! Восемь да тринадцать — двадцать одно!

— Выходит, банкомет выиграл? — спросил газетчик, утирая лоб.

— Двадцать одно, — ответил Балинт.

Перед кафе остановилась машина, минуту спустя дверь игорного зала распахнулась, и на пороге показался шофер с проспекта Ракоци; он стал за спиной Балинта, взглянул на банк и молча кивнул, словно и не ждал ничего иного. — А у вас дело идет! — буркнул он. — Можно и мне? На новенького! — Газетчик вперил в него остекленевший взгляд, затем вытащил из портмоне последнюю пачку банкнот и швырнул на стол. — Карту! — Сколько здесь? — спросил шофер. — Считайте сами! — Маклер положил пачку под ладонь и молниеносно пересчитал. — Двести сорок пенгё! — Шофер щелкнул пальцами, поставил пять пенгё, Балинт сдал карты. Маклер выкинул двух тузов и выиграл пять пенгё, шофер тоже получил пять пенгё, набрав двадцать одно. Балинт и газетчик остались один на один. — Лауф? — спросил Балинт. Газетчик показал свои карты: двадцать. Балинт прикупил еще одну карту: к четырнадцати — семерку.

— Двадцать одно! — изумленно прогудел за его спиной густой голос.

— У него всегда как в аптеке!