Ответ где-то рядом

Тут Тимофей Савельевич взглянул на Юрия Карпушина, опасаясь, как бы тот не вмешался в разговор, запретив девочке что-либо говорить, но, видимо, он не заметил в вопросе никакого подвоха и потому не стал пресекать расспросы, продолжив наполнять свой желудок жирным бифштексом. Диана же продолжала сидеть с опущенной головой, словно никто её ни о чём не спрашивал. И Тимофей Савельевич подумал, что он так и получит ответа на свой вопрос, но внезапно Диана заговорила. Тихим неуверенным голосом, словно боялась сказать лишнее.

– Мама была очень хорошим человеком, – медленно произнесла девочка, и никто не стал ей возражать.

Наоборот, её тётя и дядя согласно закивали, а брат ещё ниже опустил голову над тарелкой, стараясь не выдать свои расстроенные чувства.

– Она всегда заботилась о нас и очень нас любила, – продолжила между тем Диана. – По вечерам мы часто всей семьёй играли в какую-нибудь весёлую игру, а в каникулы непременно куда-то ездили. Были в парижском Диснейленде и в датском Леголенде, в испанском Парке приключений. Были даже в Диснейленде Гонконга. Мама всегда старалась так спланировать поездку, чтобы учесть пожелания всех нас, когда мы ехали куда-то все вместе. Мама вообще много путешествовала. Она же работала в туристической фирме. Точнее, пока работала. Но когда папа умер, маму будто подменили, – тут Диана замолкла, и Тимофей Савельевич в очередной раз подумал о том, что разговор окончен, так как Карпушин вряд ли позволит мучить племянницу неуместными вопросами. Но, по счастью, девочка сама продолжила говорить.

– Раньше мама была весёлой и общительной, но после того, как папы не стало, мне показалось, что она стала бояться людей. Когда звонил телефон, она вздрагивала и просила меня посмотреть, кто звонит. И если это была не тётя Лида, то вообще не брала трубку. А когда нужно было выйти из квартиры, то она долго смотрела в дверной глазок, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из соседей. И лишь когда всё было тихо, она выходила из квартиры. А если в магазине была очередь, и кто-нибудь начинал ругаться, то мама просто оставляла тележку с продуктами у кассы и уходила, так ничего и не купив.

– А могла ли она по собственной воле забрести на городской пустырь? – не удержавшись, спросил Тимофей Савельевич, включая режим следователя.

И в ту же секунду он поймал на себе гневный взгляд Карпушина и его жены. Но поскольку Диана так и продолжала сидеть, опустив глаза в тарелку, то не заметила предостерегающих взглядов тёти и дяди и решила ответить на заданный вопрос.

– Да, это было вполне в её духе. В последнее время она специально старалась выбирать пустынные улочки, чтобы ни с кем не встречаться. Мы и переехали в Туманогорск лишь потому, что мама чисто физически не могла жить в перенаселённом городе, где просто невозможно побыть в одиночестве.

– Да, это многое объясняет, – задумчиво промолвил Тимофей Савельевич, но продолжить дальше свои расспросы ему не позволили.

– Мы очень благодарны Вам за помощь, – отодвигая опустевшую тарелку в сторону, сказал Карпушин, – но вынужден напомнить, что пользоваться расстроенными чувствами детей, потерявших обоих родителей, задавая им бестактные вопросы для того, чтобы заполнить пробелы в своём расследовании, непорядочно. Хотите что-то спросить – спрашивайте взрослых! Но не забывайте, что у любого терпения есть предел.

– Да, извините, – промолвил Тимофей Савельевич, хотя не чувствовал за собой ни капли вины.

– Уверен, что все уже сыты, так что можем отправляться на вокзал, – поднимаясь из-за стола, сказал Карпушин.

Остальные члены его семьи послушно последовали за главой семейства и поднялись со своих мест.

Больше никто не обмолвился ни словом. Тимофей Савельевич искренне хотел проводить семейство Карпушиных на железнодорожный вокзал, но Юрий Геннадьевич не позволил ему сделать это. Он вежливо, но в категоричной форме попрощался с Тимофеем Савельевичем, поблагодарил его за услуги, оказанные их семье, после чего велел своим домочадцам следовать за ним, оставив нашего героя в некоторой растерянности, которая усугублялась новой проблемой, которую ему подкинули Карпушины. А именно, что делать с оставленной ему урной с прахом?

Однако прошедший день был и так чересчур наполнен событиями, и заниматься ещё и тем, что могло подождать, уже не стоило. Поэтому Тимофей Савельевич убрал урну с прахом в пакет и повёз её к себе домой.

Оказавшись в родных стенах, наш герой вновь почувствовал неимоверную усталость, которую влекли за собой его заботы по восстановлению честного имени Людмилы Стрельцовой и возвращении её тела семье. И Тимофей Савельевич едва успел разуться, скинуть пиджак и дойти до дивана, как тотчас уснул. И лишь на следующий день, когда голова его немного посвежела, он снова посмотрел на пакет, стоящий у него в коридоре, и начал думать.