Ответная месть

— Ты, мразь, — зашипел Ривера. Он сильно толкнул Пински по направлению к улице. — Убирайся, мразь. Вали отсюда!

Пински пошел к улице, но голос человека в плаще преследовал его.

— Он меня раз остановил, — жаловался тот бродягам. — Ни за что, просто за то, что я шел по улице, сукин сын. Просто за то, что шел по чертовой улице.

— Я не знаю, что за туфту ты гонишь, — через плечо бросил Пински. — Ты обознался. Я не какой-то вонючий коп. Вы, парни, смешали меня с дерьмом — так я возьму еще бутылку и не стану делиться уж ни с кем!

Вся компания, гревшаяся вокруг пылавшей бочки, тронулась следом за ним. Никто не торопился. Все будто знали, что именно сейчас начнется. Все, кроме Пински, ждали этого.

— И что же ты тут делаешь, коп? — осведомился Хэм, хватая его за рукав и останавливая.

— Никакой я не коп, — настаивал Пински, стараясь не испугаться. Он знал, что патрульная машина проходит по Френч-стрит каждые двадцать минут, но не мог припомнить, когда в последний раз видел ее. — Тот парень обижен, потому что ему не хватило. — Он понимал, что теперь его дело безнадежно, но продолжал говорить, тянул время. Бродяги окружили его. Это должно было произойти. Ему ничего не оставалось, как драться, защищать себя.

— Нам всем не хватило, — сказал кто-то. — Если ты коп — у тебя есть пушка. Мы можем продать пушку. Может, у тебя и деньги есть? Есть у тебя деньги, коп?

— Давай посмотрим, — сказал Ривера, быстро подойдя к Пински, прежде чем жадные руки проникли в его карманы. Его рука залезла под куртку Пински и схватила полицейский значок. Он достал его на свет.

— Ух ты, а он и вправду коп, смотри! — Он помахал значком, и тот блеснул золотом.

Бродяги бросились на копа.

Пински сделал все, что мог сделать в таких обстоятельствах, у него были большие кулаки. Но нападавших было слишком много — на одного. Хэму здесь отдавалось преимущество, очевидно, из-за его силы. Но и другие были не промах. Кровь потекла на одежду Пински, когда он вырывался и пытался оторваться от своих преследователей. На него градом сыпались пинки и удары. Одним быстро опухающим глазом он увидел, как Ривера скачет вокруг костра, держа в руках его пистолет и значок.

В пылу драки Пински все же сохранял достаточно благоразумия, чтобы не обвинять Риверу. То, что произошло, было неизбежно — с того самого момента, когда человек в плаще произнес «коп». Даже если бы было доказано, что это не так, они бы и тогда его били — просто для развлечения; и потому, что он — новый на улице; и оттого еще, что, если уж он купил одну бутылку — значит, у него достаточно денег, чтобы купить вторую. Быть битым очень плохо — но потерять пистолет и значок было бы еще хуже.

Ривера принял меры, чтобы они не достались никому больше. Но, корчась под градом ударов, под вой ненависти, рвущийся из десятка глоток, Пински понимал, что это — единственная помощь, которую ему мог сейчас оказать Ривера. Как там он сказал?

Самое трудное — игнорировать некоторые вещи.

Поверженный, Пински увидел, как человек в плаще убегает от толпы, пока он старался вырваться из-под массы вонючих тел и грязных одежонок, которые копошились вокруг своей жертвы. Он постарался отползти, но они держали его за руки и за ноги так, чтобы он был беззащитен перед ударами и пинками. А удары следовали часто. Слишком часто. Очень часто.

Теперь ему не было видно Риверу. Может, он побежал за помощью. Может быть, последовал за человеком в плаще, оставив Пински на растерзание. Эти люди боятся мокрых дел — они скоро остановятся.

Но бродяги не собирались останавливаться.

Подозреваемый номер два уходил.

— Дерьмо! — прорычал Пински, делая сверхчеловеческое усилие, чтобы сбросить с себя придавившего его человека. Ему не удалось… Все подернулось красной пеленой — а потом стало черно, и мир превратился в месиво из шума и рычания, из боли и пинков. Он чувствовал спиной острый край валявшейся на земле банки, жидкую грязь улицы и камень. Кто-то поднял камень. Кто-то поднял его — и Пински увидел грубую его поверхность, зажатую грязной ладонью — ладонью ненавидящего его незнакомца.

А потом Пински вообще ничего не видел.

23

Нилсон все более воодушевлялся.

Может быть, у Страйкера все-таки верная идея. Связи обнаруживались: иногда незначительные, но это были связи. Связи между Лири и почти каждой жертвой.

Лири служил в том же округе, что и Рэндолф. Он преподавал методику расследования в том колледже, который посещал Сантоза. И Сантоза получил там высшую оценку.

Долгое время пришлось отыскивать связь с Ентолом, но, когда она все же обнаружилась, Нилсон усмехнулся и удовлетворенно похлопал себя по плечам. Лири и Ентол оказались одноклассниками в Мэдисон Хайтс, вместе оканчивали школу. И оба были в одной футбольной команде.

Еще дольше понадобилось устанавливать связь между Лири и Меррили Трэск. Как он ни старался, Нилсон не мог проследить их контактов. Но затем появилось и это: хотя не прямая, но связь. И не с Меррили Трэск, а с ее бывшим мужем, офицером, который служил в администрации того округа, где Лири стал сержантом полиции.