Ответный темперамент

В том, что Васильев разговаривает с ней как с малоумной, не было ничего удивительного. Ольга и сама была невысокого мнения о своих умственных способностях в эту минуту.

– Господи!.. – проговорила она. – Но зачем же… Зачем же тот врач… Тот, в поликлинике… Он же мне сказал, что надо сразу грудь удалять… что метастазы… Зачем?!

– Затем, чтобы вы повели себя предусмотрительно, – сказал профессор. – Ну-ну, Ольга Евгеньевна, его можно понять. Он же на первичном осмотре сидит. Ладно вы – судя по всему, разумная дама. А сколько женщин на вашем месте, если их не напугать, то и решили бы – а, ерунда, обойдется? Или к знахаркам бы кинулись.

«А сколько из окна сразу бы кинулись, ни к кому больше не обращаясь? После такого-то первичного осмотра!» – подумала Ольга.

Но говорить этого она не стала. Возможно, профессор был прав, считая, что ее надо было напугать. И тот врач в поликлинике, возможно, был прав. Но ей не хотелось больше об этом думать! Все это не имело к ней отношения! Наконец можно было не ожидать скорой смерти, забыть о том ужасе, в котором она жила целый месяц!

– Спасибо, – сказала она профессору и, повернувшись к Васильеву, выговорила с особенным чувством: – Игорь Леонидович, спасибо вам!

– Мне-то за что? – пожал плечами он. – Оперировать же я вас не стал.

– И за это тоже, – улыбнулась Ольга. – Вы мне вернули веру в человечество. Во всяком случае, в его медицинскую часть. Извините за пафос.

– Да ладно. – Васильев тоже улыбнулся. – Я же вам говорил, наши представления о жизни постоянно меняются. Это нормально.

– Я завтра к вам приеду! – воскликнула Ольга. – За документами и… Завтра прямо с утра!

Ее всю трясло. То ли от нетерпения – поскорей бы уехать, поскорей бы прочь из этого тягостного места! – то ли просто от того, что отпустило страшное напряжение, в котором она так долго жила, и вместо него охватила ее слабость.

Васильев сразу заметил, в каком она состоянии, – этого трудно было не заметить.

– Может, побыли бы все-таки до утра? – спросил он. – Пусть бы кто-нибудь за вами приехал.

Какое там!.. Она бежала с четвертого этажа – не могла дожидаться лифта, который полз снизу с черепашьей скоростью, – и через больничный парк бежала бегом, и к стоянке такси у больничной ограды бросилась так, словно ее кто-то преследовал… Ее переполняли слезы, переполняла радость, и ей хотелось только одного: домой, скорее домой!

Глава 15

В квартире стоял полумрак. Это удивило Ольгу: почему не темнота, которая означала бы, что мужа нет дома, и не обычный яркий свет, который означал бы обратное? Нинка уехала на археологическую практику в Крым, и ее-то уж дома не могло быть точно.

В прихожую вышла Агнесса. Когда Ольга легла в больницу, кошку пришлось забрать с дачи в Москву. В городской квартире она освоилась мгновенно и повела себя с обычным своим брезгливым аристократизмом – в лоток, например, желала ходить только при условии абсолютной свежести наполнителя. Когти она сразу стала точить не о кресло, а о специально купленную Нинкой когтедралку.

Ольга закрыла за собой входную дверь. Одновременно со стуком двери что-то со звоном упало в гостиной – разбилось, кажется.

Она вошла туда.

Люстра была погашена, горел только торшер и свечи на столе. Ольга терпеть не могла тусклого света, который всегда вызывал у нее неосознанную, но отчетливую тревогу, и на дух не переносила подобной романтики – ужина при свечах; весь его антураж казался ей пошлым. Поэтому, войдя, она удивилась: зачем Андрей это затеял?

И только через мгновенье поняла, что и свечи, и вино, и розы, точнее, головки от роз, почему-то плавающие в глубокой стеклянной миске, в которую она обычно выкладывала салаты, когда приходили гости, – все это ей не предназначено. Вернее, предназначено совсем не ей.

И лицо Андрея – застывшее, все какое-то перекошенное, – сказало ей об этом так же ясно, как осколки бокалов у него под ногами; когда она вошла, он, наверное, как раз собирался поставить эти бокалы на стол.

Два бокала из венецианского стекла им когда-то подарили на свадьбу. Они редко пили из них – в посудной горке эти веселые разноцветные игрушки стояли в основном для украшения и действительно украшали комнату.

– Оля?.. – пробормотал Андрей. – А ты… Что-то случилось?

– Меня выписали, – сказала она.

И увидела на его лице разочарование. Оно проступило в глазах ее мужа так же явственно, как проступила в них оторопь в минуту ее неожиданного появления.

Она ему помешала. Просто помешала его планам на вечер, очень недвусмысленным планам, и только это означало для него ее возвращение из больницы.

– Я здорова, – сказала Ольга.

Она лишь по инерции это сказала. По инерции своей недавней радости. И сразу же поняла, что говорить этого не стоило. Какое дело этому человеку до ее здоровья?

«Он чужой мне, – холодно, как о постороннем, подумала она. – И родным никогда уже не будет».

Может быть, оттого что чувства ее обострились за время, которое она провела в изматывающей борьбе со страхом, она наконец поняла сейчас то, что и было главным, что раздражающе тревожило ее после примирения с мужем.