Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой

Отставки младореформаторов, случившиеся очевидным образом из-за реакции Ельцина на «писательский» скандал, тогда, летом 1997 года, хоть и нанесли мощнейший удар по команде Гайдара, но из большой политики их в тот момент еще не выключили. Ельцин продолжал безоговорочно доверять Чубайсу, который, конечно, «оступился и проштрафился», но продолжал оставаться человеком близкого круга. И к Немцову, которого абсолютно искренне желал видеть своим преемником, Борис Николаевич относился очень трепетно и даже не скрывал этих чувств. Впрочем, и сами Чубайс с Немцовым еще не понимали, что корпорации молодых либеральных экономистов и политиков, ведомых Егором Гайдаром, никогда больше не удастся укорениться возле трона российской власти и играть в отечественной политике такую же существенную роль, как в 1996–1997 годах.

А вот постепенно формировавшаяся группа под названием «семья», думается, этот тренд на снижение уловила уже тогда и перестала рассматривать команду Гайдара как ту, на которую можно будет опереться в будущей борьбе за наследие Бориса Ельцина. Они не продемонстрировали способности к серьезным аппаратным играм, не показали, что умеют договариваться с разными слоями бюрократии (в том числе – региональной). Но главное – в первой же серьезной схватке младореформаторы проиграли олигархам. Ну или по крайней мере точно не выиграли. Так можно ли на них рассчитывать в борьбе за власть в России, когда сам Борис Николаевич уже не сможет принять в ней активное участие? Ответ на этот вопрос кажется однозначным. Но интересно, что олигархи в то время еще считали иначе…

Надо сказать, что и Борис Березовский, и Владимир Гусинский довольно быстро оправились от фиаско со «Связьинвестом» и как ни в чем не бывало продолжали бурно наращивать свой политический и финансовый потенциал. Причем они-то как раз команду младореформаторов вовсе со счетов не списывали. Более того, продолжали делать на нее ставку.

– Ну, не только Володя, все понимали, что Ельцин не вечен, – вспоминал Борис Березовский. – Мало этого, вопрос «доберется ли он до 2000 года?» вовсе не выглядел праздным.

Я тогда спросил его:

– А если уже и накануне президентских выборов ситуация с Ельциным (в плане его здоровья прежде всего) не выглядела стабильной, почему никому не пришло в голову подстраховаться заранее? Почему нельзя было олигархам и команде Гайдара совместно выдвинуть Ельцину условие. Например, такое: в случае победы во втором туре немедленно официально и громогласно объявляете своим преемником, скажем, Бориса Немцова. И тогда вся сводная бригада начинает вместе пахать на этот проект. Потому что он всем выгоден. Потому что Немцов лучше Лужкова (не говоря уже о коммунистах) – понятней, более предсказуемый, близких взглядов. И не было бы «Связьинвеста», краха младореформаторов, вашей будущей войны с Гусинским, всей региональной фронды, которую Лужков с Примаковым разогнали.

Березовский какое-то время молча смотрел на меня, а потом произнес:

– Идея, может, и неплоха, но из нее все равно ничего бы не вышло – гайдаровцы не доверяли нам тотально. Они все время подозревали, что мы с Гусинским постоянно хотим их кинуть.

– А они ошибались? – спрашиваю.

Березовский усмехнулся:

– Не будь лохом, никто тебя никогда не кинет… – И продолжил: – Но тогда мы были вполне готовы вернуться к диалогу с экономическим блоком правительства, и такие попытки предпринимались…

Разумеется, члены команды младореформаторов придерживались диаметрально противоположной точки зрения на скандал вокруг «Связьинвеста». О чем, мне кажется, убедительно свидетельствует мой недавний разговор с тогдашним вице-премьером и главой «Госкомимущества» Альфредом Кохом.

Альфред Рейнгольдович, спасибо, что согласились поговорить. В деле о приватизации «Связьинвеста» вы всегда отрицали наличие какой-либо политической составляющей. До сих пор продолжаете отрицать?

Кох: Разумеется. Я и сейчас считаю, что там не было никакой политики. Я никогда перед собой политических задач не ставил и политикой старался не заниматься. Поэтому приписывание моим действиям политических смыслов меня всегда удивляло. Когда я проводил аукцион по «Связьинвесту», его там близко не было. Я просто проводил аукцион и отдал победу тому, кто заплатил больше денег. Наполнение этого сосуда политическим содержанием – это к олигархам. Я проводил аукцион: организовывал, документы готовил, с инвесторами вел переговоры, чтобы они купили подороже. Оказалось, что это было неправильно, надо было отдать тому, кто меньше заплатил.

То есть вопрос предварительных договоренностей – это не ваш вопрос?