Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой

Вот и был придуман способ легализации части денег. Предположим, что так. Иначе нам придется предположить, что редкостные гонорары за ненаписанную стали просто очередной выплатой какого-то бизнесмена за очередные услуги. То есть взяткой. Александр Минкин написал об этом где-то в газетах. Народ забурлил, но не проникся особенно. Газета газетой, а при театрократии русской жизни нужен и аудиовизуальный спектакль.

Мне позвонил Березовский и спросил, собираюсь ли я об этом что-то говорить. Я тогда вел аналитическую программу "Время" на Первом канале. Я сказал, что газеты пересказывают в программах типа "Обзор прессы". Поскольку у меня не такая программа, то мне нужно что-то показывать. Новое к тому же, чего не было у Минкина. На том и порешили.

И началось в своем роде волшебство. Ожили старые источники в прокуратуре, пообещали дать посмотреть материалы на Чубайса. Случайно ожили? Сейчас, по прошествии этих лет, я думаю, что, конечно, Гусинский заводил прокурорских. Мы стали торговаться: нам нужны оригиналы договоров всех "писателей" и оригиналы банковских платежек. С подписями и печатями. Пробивались в издательство. Григорьева разыскивали. И вот правоохранители выложили перед моими операторами оригиналы документов – нарядненькие, живые и шуршащие.

Ну, против такой роскоши я устоять не смог, и пошла вторая информационная война. Первая – это когда мы выдали репортаж о беззакониях при приватизации "Череповецкого Азота" группой Потанина. А эта уже вторая – с рейдами, отлавливанием Коха в лифтах и т. д. Об этом можно на моем сайте почитать.

Позволю себе заметить, что информационные войны вели к ограничению закулисной деятельности. Кланы начали бояться друг друга, что, безусловно, было полезным для общества. Я и тогда говорил, и сейчас повторяю: то, что запретили Березовский и Гусинский Чубайсу или Потанину, нельзя с этого дня и Березовскому, и Гусинскому. В каждой войне мы можем пространно рассуждать, кому это выгодно и какие за каждым шагом стоят люди и интересы. Но прежде всего это выгодно обществу. Пока кланы на ножах, они дерутся публично и публичность их ограничивает. Сейчас вон тихо-мирно распиливают без всякой публичности. Только уголовными делами попугивают друг друга из-за угла. Общество сидит счастливое и умиротворенное. Зажмурившись нам легче».

Похоже ли «дело писателей» на коррупционную сделку? Ну, по-моему, весьма похоже.

Вообще, важно понимать, что первая половина 1997 года – золотое время команды младореформаторов. И дело далеко не только в лидерских позициях Анатолия Чубайса или в очевидном и много раз отмеченном влиянии Егора Гайдара на кабинет Черномырдина. Команду резко усилил пришедший в нее бывший губернатор Нижегородской области Борис Немцов.

В середине марта Немцов одновременно с Чубайсом назначается первым заместителем председателя правительства России, а всего через месяц фонд «Общественное мнение» обнародует результаты социологических опросов, по данных которых Борис Немцов оказывается самым популярным кандидатом на будущих президентских выборах. В тот момент за него готовы были проголосовать 29 % граждан Российской Федерации. За спиной у Бориса Ефимовича остались и Зюганов, и Лебедь, и Лужков, и Явлинский. В постсоветской России никогда – ни до, ни после – политик, прямо и открыто исповедующий праволиберальную идеологию, не обладал такой поддержкой населения и не имел столь заманчивых электоральных перспектив. Так стоит ли удивляться тому, что эта «команда мечты» была уверена в легкой и быстрой победе над парочкой олигархов? Тем более что в тот момент было уже понятно – крупный бизнес в России разобщен и не способен формулировать единую позицию даже по важнейшим вопросам. Впрочем, известно, что рост влияния Владимира Потанина вызывал беспокойство не только у Гусинского с Березовским. Свое негативное отношение к этому дисбалансу в разное время и на разных площадках высказывали и Ходорковский с Невзлиным, и Смоленский, и даже Фридман с Авеном.

Должен сказать, что ни разу в наших с ним разговорах на эту тему Немцов не усомнился в стратегической правильности решения атаковать олигархов. Он твердо был уверен, что путь избавления власти от влияния крупных магнатов – единственно верный, что «народная демократия» (это его термин) должна быть противопоставлена «олигархической». На мой вопрос, почему этот священный крестовый поход надо было начинать с Гусинского, Борис Ефимович просто разводил руками. Дескать, ничего личного, просто время пришло. Он, кстати, был уверен в том, что случись аукцион по «Связьинвесту» несколькими месяцами раньше, Владимир Гусинский, вне всякого сомнения, стал бы его счастливым обладателем.

С другой стороны, Немцов признавал, что, несомненно, имела место недооценка сил противника.