Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой

Девятнадцатого декабря 1998 года в Колонном зале Дома союзов состоялся учредительный съезд общероссийского общественно-политического движения «Отечество». Приветственное письмо съезду направил Александр Солженицын. В нем, в частности, говорилось: «Зарождение вашего Движения подает надежду, что Россия будет искать пути самоспасения собственными внутренними силами, не бредя понуро по внешним указаниям, внушениям, не прося подачек и не предавая наших внуков вечной долговой яме. Если бы, пренебрежа ничтожными партийными перегородками, и с самым широким участием глубин страны, ваше Движение открыло свои ряды для всех сохранивших искренний порыв к спасению Отечества, всех душевно раненных его нынешним запредельным расстройством и бессилием, – вы могли бы стать той объединительной силой, в которой нуждаемся все мы».

На съезд приехали больше тысячи делегатов из почти девяноста регионов России. Места в президиуме заняли, помимо мэра Москвы, губернатор Московской области Анатолий Тяжлов, губернатор Ярославской области Анатолий Лисицын, мэр Санкт-Петербурга Владимир Яковлев, глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов, руководитель «Госналогслужбы» Георгий Боос, президент Российской академии художеств Зураб Церетели. Руководящие посты получили известные политики, деятели культуры (Иосиф Кобзон например), журналисты, политологи…

Хочу отдельно отметить, что первое заседание оргкомитета движения прошло ровно за месяц до этой даты. Состоялось оно прямо в московской мэрии, и председательствовал на этом собрании Юрий Лужков. Вообще-то, нынешнему, например, студенту какого-нибудь политологического факультета довольно трудно себе такое вообразить. Только представьте: в самом центре Москвы, при закрытых дверях, с очевидно экстремистскими целями собираются почти сто влиятельнейших людей, среди которых Артур Чилингаров, вице-спикер Думы и председатель Российской объединенной промышленной партии (РОПП); Евгений Савостьянов, заместитель руководителя Администрации президента (он будет отправлен в отставку только через несколько дней после этих событий); бывший пресс-секретарь Бориса Ельцина Сергей Ястржембский; бывший министр внутренних дел Анатолий Куликов; певец и депутат Иосиф Кобзон; Владимир Евтушенков, советник Лужкова и владелец АФК «Система»; чуть не с десяток действующих губернаторов!

И все эти люди за закрытыми дверьми обсуждают создание политической организации, цель которой – смена власти в России! И в Москву не вводятся танки, всех этих людей никто не арестовывает прямо на выходе из здания, не обвиняет в госизмене, в их кабинетах и офисах не проводятся обыски, их семьи не бегут из страны в ожидании репрессий. Человеку, выросшему в сегодняшней России, довольно трудно себе такое вообразить. Надо ли объяснять, что бы сегодня случилось с Собяниным, попробуй он осуществить подобный проект? А ведь еще чуть больше двадцати лет назад такая деятельность вполне вписывалась в России в обычный, регулярный политический процесс.

Конечно, Кремлю неприятно было видеть, что к Лужкову перебежали Ястржембский и Савостьянов, но и речи не шло том, чтобы применить к ним административные либо любые другие меры давления. В этом одно из важнейших различий двух режимов – ельцинского и путинского. Там, где при Ельцине кипела жизнь, при Путине образовалась мертвая, вытоптанная пустыня.

Всё вышесказанное вовсе не отменяет важнейшего обстоятельства: в конце 1998 года в России сформировалось мощное оппозиционное движение, претензии на власть которого выглядели более чем обоснованно.

Двадцатого ноября 1998 года в подъезде собственного дома была убита Галина Старовойтова, депутат, политик и правозащитник, сопредседатель движения «Демократическая Россия». Спустя семь лет организатора и исполнителя этого преступления осудили на длительные сроки, заказчика, как нетрудно догадаться, «следствию выявить не удалось». Я два раза общался с Галиной Васильевной и прекрасно помню, что тогда уже для себя отметил: эта женщина способна стать лидером всех демократов России. Главное, что подкупало в Старовойтовой, – изумительно тонкий ум, абсолютно точное формулирование принципиальных тезисов на фоне полного отсутствия снобизма и самолюбования. Спокойная, уверенная в правоте своего дела, она просто шла, не сворачивая, по пути, который казался ей верным. Собственно говоря, с похорон Галины Старовойтовой и началось наше более или менее регулярное общение с Борисом Немцовым. Случилось всё следующим образом.

Я, будучи обозревателем журнала «Итоги», попал в пул, который пресс-служба Немцова пригласила для полета в Питер на похороны. В самолете, пользуясь случаем, я попросил Бориса Ефимовича дать мне интервью. Он сразу согласился, но предложил поговорить на обратном пути.