Ответственность религии и науки в современном мире

Сходство различных организмов, конечно, удивительно, но прямых экспериментальных данных подтверждающих гипотезу эволюции не существует. Никто никогда не наблюдал процесс превращения низших существ в высшие. Даже если для этого нужны миллионы лет, то миллионы лет уже прошли и сегодня проходят. Это означает, что в настоящее время должны наличествовать промежуточные виды (причем в огромных количествах), так как спонтанные, никем не направленные (случайные), мутации, согласно теории, никогда не прекращаются. Всевозможных (еще не вымерших) мутантов среди нас, согласно теории вероятности, должно быть намного порядков больше, чем «нормальных». Но именно этого не наблюдается. Сегодня все выглядит так, как будто процесс эволюции остановился, все нежизнеспособные вымерли, а жизнеспособные остались. Процесс как бы завершен. Но случайные мутации не должны прекратиться. Какие-то внутривидовые, как утверждают биологи, мутации действительно происходят. Как издавна говорится: «Все течет, все изменяется», но любые изменения (вызванные необходимостью адаптация) не приводят к усложнению живой системы, то есть к эволюции, как качественному росту. Дарвинизм ловко запрятывает телеологию в якобы спонтанные мутации и последующий отбор наилучших вариантов с помощью, казалось бы, простого (неизвестно откуда взявшегося) стремления всего живого жить и выживать (естественный отбор). Гипноз самоочевидности настолько силен, что некоторые биологи утверждают, что «недостающих звеньев эволюции» (выражение Дарвина) более чем достаточно. Косвенные данные в пользу дарвинизма состоят в указании на структурное сходство многих организмов. Но сходство живых организмов не доказывает их генетической связи, а может объясняться сходными условиями существования и общим замыслом Творца. В настоящее время огромное разнообразие живых существ, как хорошо известно, существует параллельно, и многие из них за миллионы лет существенно не изменились. (Некоторые ящерицы выглядят весьма экзотично.) Но самое большее – имеется внутривидовая изменчивость, которую трудно назвать эволюцией. Аристотель считал, что жизнь зародилась из простейших форм. Платон, наоборот, полагал, что обезьяны, собаки и другие животные образовались позже человека (в результате следующих реинкарнаций деградирующих человеческих индивидуумов). Гипотеза эволюции имеет давнее происхождение и, видимо, отвечает органическому архетипу человеческого сознания, связанному с идеей происхождения как рождения одного от другого. Именно этим объясняется ее популярность на бытовом уровне. Обезьяна как предок человека уже прочно вошла в фольклор. Но многие ученые биологи, эмбриологи, генетики (Р. Вирхов, К. Бэр, Г. Мендель, Л. Пастер, Л. С. Берг) и некоторые другие глубокие умы (Н. Данилевский, Л. Н. Толстой, О. Шпенглер и др.) отрицали дарвинизм. Было бы наивным считать, что это вопрос чисто биологический. Фундаментальные вопросы бытия всегда связаны с философией.

Этические последствия дарвинизма

Дарвинизм можно назвать четвертой опорой (методологической) марксизма[276]. Не случайно Маркс хотел посвятить свой «Капитал» Чарлзу Дарвину, то тот отказался. Он хорошо понимал всю условность своей умозрительной теории происхождения видов и не отрицал роли Божественного провидения в формировании сложнейших жизненных форм. Он признавал и главные доводы против его гипотезы: отсутствие ископаемых промежуточных видов («недостающие звенья в цепи эволюции»), невозможность эволюционного (то есть постепенного) происхождения, например, глаза. Он писал: «Есть величие в этом воззрении на жизнь с ее различными силами, изначально вложенными Творцом в одну или незначительное число форм; и между тем как наша планета продолжает описывать в пространстве свой путь, согласно неизменным законам тяготения, из такого простого начала возникли и продолжают возникать несметные формы, изумительно совершенные и прекрасные» (заключительные слова «Происхождения видов», 1859 / Рус. пер., 1952). А в «Автобиографии» он признавался, что перед лицом сложности и необъятности Вселенной, в которой трудно видеть результат слепого случая, он вынужден обратиться к Первопричине, «которая обладает интеллектом, в какой-то степени аналогичным разуму человека».