Ответы

Подо мной Острие Мира, Божественная Мать, так, кажется, величают смертные эту вершину, белое безмолвие ее каменного савана, ниспадающего гигантским шатром в суетливое море людей, только и нарушит снежный человек, одиноко скребущий во врата Шамбалы, да пятнистый ирбис, забредший в поисках самки на «край света», а испугавшись собственного безрассудства, уже спешащий вниз, подальше от ледников и поближе к альпийским лугам, скорее почесать бока о колючий кустарник в окружении душистых рододендронов.

Сложу всего на миг крыла и снова расправлю, спуск для птицы, рожденной из воздуха, дело привычное и несложное, человеку путь такой пройти – ноги стереть по чаши колен, да семи потам на спине высохнуть, мне же – забава, и вот уже горный козел с нескрываемым удивлением рассматривает висящего подле него ворона, а ворон – разлапистые клены, поделившие склон с тибетской сосной, и неспешно гуляющих по коврам магнолий антилоп. Здесь, на этих прохладных воздушных ладонях, невидимых глазу, но крепко держащих мое тело, расположусь недвижно я, ибо пугливые твари, коих прекрасно видно мне с высоты, «подскажут» о приближении того, кого жду, а ждать ворон, создание осторожное и терпеливое, умеет.

Недолог день в землях горних, постепенно сгущается пелена ночных вздохов и тревог, зашелестели растопыренными пальцами нервные пальмы, зацокал сухим языком бамбук, встрепенулись засыпающие антилопы, выставили в стороны чуткие уши и мгновенно исчезли меж гладких сосновых стволов – на пригорке, из густой тени садовых деревьев, медленно появляется всадник на черном коне. Лиловый плащ, спадающий с плеч до самой земли, бесшумная поступь тонких ног коня, будто не подкованных и плывущих, словно по воздуху, а не по земле, молчаливый наездник с остроконечным капюшоном на голове, полностью скрывающим его лицо – черное пятно на холсте ночного пейзажа прямо подо мной.

Это и есть тот, кого жду, Черный Всадник, эго-программа души, кстати, вон и она сама, вырвавшись из липких объятий терай, кишащих изворотливыми гадами, идет следом, удивленная, испуганная, настороженная. Черный Всадник «вплывает» на остроконечный утес, каменным пальцем указующий в полночную пустоту, и замирает, занимает свое место в зрительном зале, чуть в стороне, на крайних местах партера, осторожно разведя в стороны бамбуковые стебли, и душа. Все готово, мой выход.

Разрешите представиться, я – Ворон, посредник, медиатор, мост, если угодно, между жизнью, олицетворяющую богов, и смертью, представляющую анти-мир. Люди, живущие в этих краях, знают, что могут обращаться к высшим силам через меня, не исключение и притаившаяся в зарослях душа, уловившая голос великой воительницы Морриган, правое плечо которой я выбрал для насеста, и откликнувшаяся на призыв, сейчас может присутствовать на Встрече Двух Миров.

Понимает ли она это? Нет, душе не известен этот акт, неведомо, что Боги (Иерарх Сил Света) способны связываться с анти-миром , но только посредством Канала Двух Миров, на одном конце которого Ворон, на другом – Черный Всадник. Почему так?

Эго программу, как свою принадлежность в проявленном мире, на Встречу приводит именно душа и через Эго человека Свет может проникать, как в замочную скважину, во Тьму и разговаривать с собственным антиподом через это слуховое отверстие. Это одно из предназначений человека – быть каналом, имея чистую Душу и низковибрирующее Эго. Ворону и Всаднику определены места на разных концах «моста». Я (Ворон) закрываю собой Свет, дабы не ослепить (не сжечь) Эго, и встречаю энергии самости, пытающиеся ухватить высокие энергии, им не принадлежащие. От того и черны перья мои, закопченные миазмами низких миров. Создатель наделил меня осторожностью – не дать Свету замараться во Тьме, и терпением – воспринимать тяжелые вибрации, «болезненные» для более высоких частот.

Душа «подглядывающая» видит меня в круге света, то Боги, которых прикрыл я телом своим, как выручил когда-то Ноя, восславившего белую голубку, но напрасно проклявшего черного ворона, не вернувшегося на Ковчег, по причине выклевывания глаз утопших, через которые страхи и боль прежнего мира «просвечивали» бы в новый. Предок мой принял тогда на себя всю «допотопную» грязь и «благодарность» зарождающегося мира.

А что же страж на противоположном конце моста? Роль Черного Всадника не назовешь легкой, его предназначение – сложная комбинация противоречивых, на первый взгляд, задач: идентифицировать, отделить от общего, равного по силе и потенциям, возвеличить, «приподнять» над себе подобными за счет стягивания энергетического поля в свой «центр», защитить, предотвратить «соскальзывание» с выпуклости самости назад, в первородное лоно, обогатить и одновременно обобрать, одной рукой цеплять на голову корону, другой – стаскивать горностаевую мантию с обнаженного тела «венценосца».