Отвор трава

Иногда Кайлену хотелось, из глубочайшего искреннего сочувствия, сообщить ей, что перед Шандором можно так и не надрываться: мало того, что он сам служит под началом женщины, так у него в принципе представления и о месте женщин и мужчин в жизни, и об их способностях и возможностях совершенно другие. Матушка Шандора, почтенная благообразная старушка Илона Фаркаш, до сих пор была довольно крепкой волчицей и могла с легкостью перекусить сонную артерию любому, кто по недоумию обидит пожилую женщину, а уж в молодости…

О народе холмов и говорить нечего: по мнению любого из них, женщины отличались от мужчин, в основном, только тем, что могли рожать детей. А поскольку это среди народа холмов случалось крайне редко, в остальное время различиями можно было пренебречь всегда, когда речь не шла о соитии, а изредка — и в этом случае тоже.

Последний факт сержанта Гицэ, конечно, вряд ли порадовал бы, как и в целом взгляды на телесную близость, распространенные среди народа холмов, которые капитан Фаркаш характеризовал не иначе как «препохабные». Но в остальном — Гицэ эти знания, пожалуй, успокоили бы, только поделиться ими не давал Пакт, он вообще очень многое не давал делать.

— Доброе утро, Неманич, — поздоровался с Кайленом Шандор, едва его заметил.

— Доброе, — согласился Кайлен, — ведь вы сегодня без Мунтяну!

— Мунтяну мы с вами еще обсудим… потом.

— Надеюсь, он здоров! — преувеличенно жизнерадостно ответил Кайлен.

— В полном порядке… пока что.

— Какая радость!

— Вы лучше со вдовой идите поговорите, Неманич, — тихо сказал ему Шандор. — Она в истерике, мы от нее ни слова внятного добиться не можем.

— А ты мне тело потом дашь посмотреть? — тут же принялся торговаться Кайлен.

— Да все я вам дам, и тело, и место преступления, только сперва показания возьмите. Я Гицэ позову сейчас, чтоб записала…

— Нет уж, ты лучше сам запиши, — ехидно усмехнувшись, возразил Кайлен. — Если не хочешь, чтобы я тебе сержантов соблазнял в рабочее время.

— Да чтоб стрыгои ваши штучки-дрючки побрали, — выругался Шандор.

Чтобы добиться чего-то от женщины в таком состоянии, в каком находилась Ана Штефан, нужен был эбед. Это капитан прекрасно знал и ровно о том Кайлена и попросил. Вот только запамятовал впопыхах, что повлияет он на всех женщин, находящихся поблизости. И сержант Гицэ, с высокой вероятностью, не записывать будет, а таращиться на Кайлена очарованным взглядом.

Так что они оставили Гицэ допрашивать служанку и отправились ко вдове без нее.

Доктор уже успел выдать Ане успокоительных капель, так что она не рыдала или что-то в этом роде, а просто смотрела в окно с безучастным видом, сидя в кресле.

— Здравствуйте, — тихо сказал Кайлен и уселся на стоящую рядом с креслом банкетку, заглядывая ей в лицо. — Меня зовут Кайлен Неманич, я частный сыщик, расследую смерть Ласло Адронеску по просьбе Клары Андронеску.

— Ласло?.. — взгляд Аны сделался осмысленным и сосредоточился на Кайлене. — Думаете, это… вот это… — она нервно повела рукой в неопределенном направлении, — … связано?..

— Возможно, я пока не могу быть ни в чем уверен, — все так же тихо и очень спокойно ответил Кайлен и взял вдову Штефан за руку, пристально глядя ей прямо в глаза. Так всегда было проще, вместе с прикосновением. И ни в коем случае не отводя взгляда. — Для того, чтобы понять точно, мне требуется собрать больше сведений, и для этого мне очень нужна ваша помощь…

— Хорошо… я… что именно вам нужно?.. — неровно вздохнув, спросила Ана.

— Да как вы это делаете?.. — очень тихо пробурчал себе под нос Шандор, стоящий за креслом с блокнотом в руках. Вдова его вряд ли услышала, а вот Кайлен — вполне.

Не то чтобы Шандор не знал, как. Это был возглас тихой беззлобной зависти к тому, чего он сам не мог. А жители холмов — могли как нечто само собой разумеющееся: совершенно любые их чувства и переживания, так или иначе, воздействовали на окружающих людей и животных. Если кто-то из добрых господ радовался, остальные радовались вместе с ним, если злился — все вокруг или тоже злились, или пугались, сильнее, чем напугались бы гнева человека.

А когда кто-то из народа холмов нарочно хотел произвести определенное впечатление, действие эбед усиливалось в разы. И, в придачу к этому, чем сильнее был эбед, тем более притягательным казался его источник. Так родились все легенды о невероятной завораживающей привлекательности народа холмов. Которая между ними самими ничуть не была сильнее обычного, это было лишь средство общения. Они ощущали эмоции друг друга, но под очарование и влияние, в отличие от людей, не подпадали.

Кайлену сейчас было нужно, чтобы Ана Штефан успокоилась и сосредоточилась, так что он сам старался быть самым спокойным и сосредоточенным существом во всем Кронебурге — и держал все ее внимание на себе, неотрывно. Фаркаша, стоящего рядом, вдова в эту минуту почти не замечала.