Отыграть назад

– Похоже на то, – согласился отец, освобождая место на полке для индейки из супермаркета.

– Рождество в штетле.

– Вифлеемская звезда над Буковско, – рассмеялся отец. Буковско – так называлось местечко в Галиции, где жил его дед.

– Ой-ой.

– Моя бабушка не возражала. Ее сестра, кстати, дала мне впервые попробовать свинину. Как сейчас помню – до невозможности вкусную сардельку.

– И так мы оказались здесь, – вежливым тоном сказала Грейс. – В аду.

– Нет. Это только сейчас так кажется. – Отец отошел от холодильника и придержал для нее дверь открытой. – Ты из этого всего выкарабкаешься, Грейс. Ты стойкая.

– Правильно.

– И Генри тоже стойкий. Это сильный удар, я ни в коем случае не преуменьшаю. Но Генри всегда был окружен заботой, и у него есть голова на плечах. Если мы будем с ним честны, он все выдержит.

Грейс едва не проронила что-то очень дерзкое (и, возможно, злобное), но вдруг подумала, что вела себя с Генри очень даже не по-честному. Под видом «защиты», она почти ничего не рассказала сыну о том, что произошло – и до сих пор происходит – с его семьей. Но каждый раз, когда она представляла себе разговор начистоту, ее охватывал страх и решимость моментально ускользала. И это тогда, когда слово «вместе» стало принципом ее жизни, ее мантрой.

– Мы будем с ним честны, – пообещала она. – Только не прямо сейчас. Я слишком многого сама не понимаю. Сначала надо здесь устроиться.

– Устроиться – это очень важно, – осторожно согласился отец. – Стабильность и безопасность для подростка – самое главное. Как я понимаю, вы тут останетесь?

Грейс пожала плечами.

– А как же твоя практика?

– Я ее временно приостановила, – ответила она, отметив, что думать об этом – одно, а озвучивать – совсем другое. Слова показались ей нереальными. – Пришлось.

– А как же школа Генри?

– В Коннектикуте тоже есть школы.

– Рирдена в Коннектикуте нет.

– Совершенно верно, – отрезала она. – А Хочкис подойдет?

Закрыв холодильник, отец посмотрел на нее:

– Кажется, ты все уже просчитала.

– Да. – Хотя на самом деле о Хочкисе она подумала впервые.

– А как же твои друзья и подруги?

Грейс шагнула к ящику, тому самому, где лежала теперь уже наполовину пустая пачка сигарет, и достала штопор. Потом сняла с верхней полки бутылку красного вина.

И что ей, спрашивается, отвечать? Что ни одна подруга или знакомая из того, что она теперь со смехом называла «прошлым», не удосужилась подать о себе весточку? Грейс это точно знала. Пролистывая список вызовов на своем онемевшем мобильнике, она увидела, что их там просто нет – одни рвачи-репортеры, детективы, а также непрекращающиеся звонки от Сарабет и Мод, которые она старалась игнорировать.

От этой мысли стало не по себе.

– Похоже, я их всех растеряла, – наконец нашлась с ответом Грейс.

Отец грустно кивнул. Должно быть, решил, что друзья ее покинули из-за скандала. Но они с самого начала оставались в стороне – вот в чем ее проблема. Наконец-то Грейс это поняла.

– Кстати, Вита звонила, – проговорил отец как бы между прочим, словно эта информация не имеет значения. – Я ей сказал, что ты здесь. Она живет где-то в Беркшире. По-моему, она сказала, где именно, но я не запомнил. Она с тобой не связывалась?

У Грейс перехватило дыхание, и она повернулась к старому настенному телефону. Сколько раз тот звонил, прежде чем она его отключила? А когда она всего один раз взяла трубку… то услышала женский голос. Это был голос репортерши? Или нет?.. У Грейс дрожали руки, когда она втыкала штопор в пробку бутылки.

– Дай-ка мне, – сказал отец, и она ему уступила. – Так и ни одной весточки от нее?

Грейс пожала плечами. Ей до сих пор не верилось, что звонить могла Вита.

– Я сказал, что очень рад ее слышать. Мне показалось, она очень за тебя переживает.

«Ну, не она одна», – подумала Грейс, наблюдая, как отец разливает вино. Но тут же вспомнила, что переживающих не так уж и много. Однако неприятнее всего было осознавать, что подруга, исчезнув из ее жизни так давно, решила вернуться сейчас, когда в этой жизни царил такой хаос.

– Отлично, прекрасно, – сказала Грейс, принимая бокал. Вино чуть горчило и сразу слегка ударило в голову.

– Она работает в… в реабилитационном центре, кажется. Подробностей я не спрашивал. Она разве тоже не психоаналитик?

«Знать ничего не желаю», – подумала Грейс, а вслух ответила:

– Она училась на психоаналитика. Давно это было. Я без понятия, чем она занимается.

– Может, вы снова подружитесь. Так иногда случается. Когда умерла твоя мама, я получал весточки от людей, о которых и думать забыл. Лоуренс Давидофф, помнишь такого?

Грейс кивнула. Сделала еще глоток вина, и по телу разлилось тепло.

– И Дональд Ньюман. Мы вместе воевали в Корее. Долгие годы жили в пяти кварталах друг от друга и никогда не пересекались. Знаешь, это он познакомил меня с Евой.

– Правда? – удивленно посмотрела на него Грейс.

– Его жена была агентом по продаже недвижимости. Ева и Лестер купили у нее квартиру на Семьдесят третьей улице. Так что после смерти твоей матери он решил устроить наши жизни.

Грейс хотелось спросить: «И как скоро?» Она никогда не знала наверняка.