Overlord. Том 3. Кровавая валькирия

Себас осмотрел номер, просторный и роскошно обставленный. Для него здесь не нашлось ничего такого уж удивительного, но лишь потому, что ему было с чем сравнивать — например, с обстановкой девятого этажа Великой подземной гробницы Назарик.

Прямо перед ним, в углу комнаты, громоздился многочисленный багаж, уже готовый к погрузке. Кто-то потрудился, не дожидаясь Себаса.

— Я же сказал, что сам всё сделаю.

— Не говорите так! Как я могу просто смотреть, когда вы… — покачала головой Солюшн Эпсилон, одна из боевых служанок.

— Но ведь это я сейчас дворецкий. Прислуга, — морщины на лице Себаса на мгновение разгладились, и на нём проступили неуловимо ребяческие черты. Он добродушно усмехнулся, и Солюшн постаралась изобразить такую же улыбку в ответ. Получилось довольно неловко.

— Да, точно. Господин Себас — мой дворецкий… Но ведь в то же время вы и мой господин.

— Тоже верно. В таком случае я отдам вам приказ как моей подчинённой. Ваша работа на данный момент завершена. Всё остальное сделаю я, а вы, пожалуйста, наберитесь сил перед отъездом.

— Слушаюсь. Я сообщу госпоже Шалтир, что мы скоро отправляемся. Должно быть, она уже заждалась в карете.

Выбрав из кучи багажа самый объёмистый сундук и подняв его безо всякого труда, Себас вдруг спросил, словно лишь сейчас вспомнив:

— Он ведь действует ровно так, как мы предполагали?

— Да. Именно так. — Солюшн накрыла неплотно закрытый глаз ладонью.

— Значит, всё складывается удачно? И где же он сейчас?

— Разговаривает с каким-то оборванцем. Желаете узнать, о чём они говорят?

— В этом нет необходимости. Сейчас я отнесу вещи, а вы пока слушайте, потом перескажете мне всё в общих чертах.

— Так точно.

Лицо Солюшн внезапно исказилось. Уголки глаз опустились, а уголки рта, наоборот, поползли вверх, будто в злой пародии на улыбку. Это была совершенно неестественная для человека гримаса, словно лицо в один момент размягчилось и одрябло, потеряв форму. Теперь оно выглядело так, словно комок глины с нарисованной на нём рожицей вдруг сплющили.

— Кстати, господин, простите, что отвлекаю вас этим, но…

— Что такое, Солюшн?

— Можно я позабочусь об этом человеке, когда всё закончится?

— Да. Если госпожа Шалтир разрешит, можете делать с ним, что захотите, — кивнул Себас.

Солюшн расстроенно подняла брови, и Себас поспешно добавил, стремясь её утешить:

— Я уверен, она разрешит. Думаю, это не проблема, если вам нужен всего один.

— Правда? Тогда прошу, донесите моё желание до госпожи Шалтир! Если это возможно, я бы очень хотела получить того человека.

Лицо Солюшн озарила счастливая улыбка. Любой бы невольно залюбовался ею сейчас, но Себасу стало даже немного жаль человека, вызвавшего у этой девушки такую бурю восторга.

— Так что же он сказал?

— Что он ждёт не дождётся, когда сможет насладиться мной. Возможно, это и мой шанс насладиться им?

Солюшн заулыбалась ещё счастливее, ожидая развития событий с совершенно детской невинностью и нетерпением.

2

Его жизнь пошла коту под хвост. Так думал Зак, торопливо шагая по дороге.

Всё сложилось хуже некуда. Жизнь крестьян на задворках королевства вообще нельзя назвать счастливой. Возделываешь землю, трудишься от рассвета до заката, пока семь потов не сойдёт, а потом ещё и приходится часть урожая отдавать феодалу ни за что. Когда отдаёшь шестьдесят долей из ста — жить ещё можно. Оставшихся сорока долей хватит, чтобы худо-бедно прокормиться. Совсем беда тогда, когда забирают восемьдесят долей. Тут и на сорока-то едва-едва ноги не протягиваешь, что уж говорить о двадцати.

То как раз был год, когда им оставили только двадцать долей. Измотанный Зак вернулся с поля — и нигде не нашёл своей младшей сестрёнки. Она пропала. Он и сам был тогда ещё маленьким и не понял толком, что случилось. Его обожаемая сестрёнка просто исчезла, а родители её даже не искали. Теперь-то он знал почему. Её продали. Сейчас, под начальством Золотой Принцессы, это стало пережитком прошлого, но в тогдашнем королевстве такое случалось на каждом шагу.

Именно поэтому Зак то и дело вглядывался в лица проституток на улицах и в борделях. Разумеется, он не надеялся найти её — если бы и встретил вдруг, то просто не нашёл бы что ей сказать. Он просто и сам не осознавал, что именно ищет и зачем так цепляется за память о той, чьего лица никогда больше не увидит…

Помимо поборов феодалов, ещё одним тяжёлым бременем на плечи крестьян ложилась воинская повинность. Королевство Рэ-Эстизе и империя Бахарут регулярно объявляли друг другу войну, и всех здоровых парней из деревень отправляли на поля сражений. Потеря молодого и сильного работника даже на месяц неизбежно сказывалась на жизнеспособности всей деревни, но были и те, кто считал за честь и радость вырваться из своего родного захолустья.