Overlord. Том 3. Кровавая валькирия

— Да. Владыка слишком добр для такого… Хотя нет, он просто сделал вывод, что убить её, не разобравшись в причинах измены, было бы большой ошибкой. Владыка Айнз всегда думает о последствиях.

Нигредо вздохнула, одновременно довольная и недовольная таким ответом:

— Понятно. Что ж, пока твои слуги не доберутся до места и не начнут наблюдение, я буду присматривать за Шалтир отсюда.

— Рассчитываю на тебя, сестра.

Альбедо уже собралась было переместиться, посчитав, что разговор окончен, но вдруг заметила: сестра явно желала сказать что-то ещё. В периоды просветления, когда её сознание доминировало над безумием, она всегда доносила до собеседника то, о чём, по её мнению, стоило сказать. Подобное замешательство могло значить только одно…

— Что не так, сестра? — Альбедо совершенно не хотела продолжать этот разговор, но тень вероятности, что Нигредо может заговорить о чём-то другом, вынудила её это сделать.

— Мне не разрешают покидать ледяную тюрьму, поэтому я не знаю… Этот кусок шпинели всё ещё живёт-поживает в Назарике?

Ну разумеется… Альбедо уже пожалела, что задала вопрос, но не выказала этого ни выражением лица, ни тоном:

— Сестра, не называй её так.

— Я её просто терпеть не могу. Пусть даже её тоже создал господин Табула, как и нас… Шпинель явно создавали каким-то другим образом, по-другому. Надо с ней держать ухо востро.

— Вовсе нет, сестра. Она же прелесть.

— А как по мне, она тебя просто дурачит. Ох, наделает она в Назарике больших бед, бьюсь об заклад.

— Что ж, в этом вопросе мы явно никогда не сойдёмся во мнениях. Я уверена, что она не причинит никому вреда.

— Ой ли? Ну, раз так решила сама капитан стражей Назарика, то так тому и быть. Я не буду спорить. Но помни уж, капитан, что она меня сильно беспокоит. Сильно.

— Хорошо, я запомню. — Альбедо с трудом подавила желание вздохнуть и переместилась.

Обычно она просто отмахнулась бы от тревог Нигредо, посмеялась бы и забыла. Но не сегодня. Сегодня её слова глубокой занозой засели в душе Альбедо.

Все, кого создали высшие существа, беззаветно верны Назарику. Она верила в это. И тем не менее — Шалтир предала их. Может ли это значить, что изменить могут и другие?..

И даже младшая сестрёнка? Альбедо не могла выбросить эту мысль из головы. Хотя на самом деле такое даже могло оказаться выгодным для неё самой…

Когда Альбедо появилась снова, уже переместившись в новую локацию, глаза её застилала пелена упоения и восторга.

— Владыка Айнз, любовь моя! Я — ваша верная собака и ваша раба, — проговорила она, обращаясь к тому, кого сейчас не было рядом. — Даже если весь Назарик станет вашим врагом, я не покину вас.

3

— Ну что ж, Момон. Садись, где свободно.

Помимо него, в комнате было шестеро мужчин. Из них трое — при полном снаряжении, вооружённые и выглядящие угрожающе. Тот, который встал поприветствовать Момона, — безоружный, но тем не менее напористый и даже наглый. Плюс тощий, дёрганый человек в робе и ещё один, дородный, у стены.

Когда Айнз, с которого не сводили внимательных взглядов, наконец уселся, безоружный продолжил:

— Для начала давайте представимся. Я глава гильдии авантюристов этого города, Плутон Айнзак.

Это был мужчина в полном расцвете сил. Он производил впечатление бывалого вояки, и, без сомнения, окружающие единодушно считали его прекрасным воином.

— А это сам мэр, Панасоль Грузе́ Дэй Реттенмейер.

Айнз слегка кивнул ему, и тот ответил ленивым жестом.

Он был достаточно грузен — нет, начистоту говоря, откровенно жирен. Живот сильно отвисал, а под подбородком собиралось столько мясистых складок, что не верилось глазам. Заплывшее лицо походило на морду печального жирного бульдога. Поредевшие с годами седые волосы образовывали вокруг его головы светящийся ореол.

— Рад познакомиться с тобой, Момон, — прогундосил он заложенным носом.

Айнз кивнул свиноподобному мужчине.

— Это глава гильдии волшебников Э-Рантеля, Тео Раксиль.

Тощий нервный мужчина приветственно кивнул Айнзу.

— А эти трое — такие же авантюристы, как ты, лучшие из лучших, гордость всего Э-Рантеля, откликнувшиеся на наш зов. Справа — Игуварг, представитель «Кралгры», представитель «Небесных Волков» Беллот, и Мокнак, представитель «Радуги».

Все трое были в прекрасной форме, соответствующей покачивавшимся на их шеях мифриловым жетонам. Они излучали ощутимую силу. Снаряжение их тоже выглядело заметно дороже и качественнее того, что Айнз видел на других авантюристах в городе, — хотя, с его точки зрения, всё равно бесполезное.

Каждый из них смотрел на Айнза с разными эмоциями, но общим было одно: любопытство.

Один из них — Игуварг из группы авантюристов «Кралгра», вдруг жёстко заговорил, сверля Айнза острым взглядом:

— Я хотел бы спросить кое-что сначала, глава Айнзак. Впервые слышу имя Момон, но тем не менее он носитель мифрилового жетона — должно быть, он совершил нечто особо выдающееся? Что же он такого сделал, чтобы заслужить его?

В его голосе чувствовалась скрытая враждебность, но Айнзак, не пожелав её заметить или попросту проигнорировав, ответил спокойным тоном: