Овертайм

После «Сент-Луиса» мы вышли на «Анахайм». На удивление, они играли очень сильно, и вообще в каждой серии нам доставался достойный соперник. Вратари в любой команде, с которыми мы играли в плейоффе, за исключением финала, стояли выше всяких похвал. Даже после того, как первый вратарь в «Анахайме» сломался и в воротах оказался Миша Шталенков, ему, запасному, все равно забить казалось невозможным. Кубок Стэнли — это соревнования, в которых каждая игра как война. Без разницы, с кем ты играешь, здесь каждый бьется до последнего. Три матча из четырех, сыгранных нами с «Анахаймом», заканчивались в овертайме. Но это не значит, что по классу команды равны — «Детройт» стоит намного выше. А кубковые игры, они имеют свой оттенок, они ни на что не похожи. Все время в защите страшное напряжение из-за Каррии и Селянни — эти ребята в любой момент могут сделать гол из ничего. Возможно, пройдя первые две серии — с «Сент-Луисом» и «Анахаймом», — команда закалилась, для того чтобы встретиться и побиться с «Колорадо». Именно они считались фаворитами Кубка.

Если не думать о выигрыше, то нечего вообще играть Разговоры о том, что мы победим, в команде то и дело возникали, но никаких шапкозакидательских настроений и не ощущал у ребят ни перед второй серией, ни перед третьей, ни перед финалом. Чисто рабочая обстановка. Пер вые две серии мы начинали играть дома, а полуфинал и финал — в гостях. Но сами решили, что для нас даже неплохо начинать в гостях, поэтому психологически все к такому старту были готовы. Предыдущие два года мы как фавориты решающие матчи открывали в Детройте и обычно проигрывали первую игру, а потом почти невозможно вернуть упущенное. Теперь в полуфинале «Колорадо» опережал нас, то же самое и в финале, когда мы вышли на «Филадельфию». Им предстояло начинать у себя.

С «Колорадо» полуфинал сложился неслабый. Руа по пятьдесят бросков брал за игру. Уже руки опускались — не знали, как забить. Первую игру мы должны были выиграть спокойно, с разницей в три-четыре шайбы, но проиграли. Вратарь стоял насмерть. Вторая игра — переломная, мы проигрывали 0:2 в первом периоде, но в итоге победили — 4:2.

С «Колорадо» серия состояла из шести матчей. Мы выиграли у себя в третьей встрече, в четвертой разгром 6:0. Но так же проиграли 0:6 у них, пятую, а шестую игру дома выиграли. Но чутье мне подсказывало, что проскочим, хотя сказать, что я был на все сто уверен в победе, не могу.

В финале с «Филадельфией» нам хватило четырех игр. Они до нас спокойно обыграли «Нью-Йорк Рейнджере», а «Детройт», по-моему, фаворитом не считался. Ключевой оказалась первая игра: мы решили, что если ее выиграем, то все будет в порядке, потому что победа в первом же матче, да еще дома у соперника, чьи шансы ставят выше, поселяет в нем мандраж. Если бы они знали, что проиграют и вторую! «Детройт» в такой ситуации (поражение на старте) побывал дважды и понимал, что из такого расклада вылезти невозможно.

Команда, как правило, имеет четыре звена нападения, три пары защитников, но в последние годы в Лиге так сложилось, что результат стал зависеть от одного-двух человек. В финальной серии у «Детройта» получалось, что забивали все звенья. Это вселяет уверенность в команду: в любой момент любое звено может решить судьбу матча, и соперник не знает, на кого больше обращать внимания, кого держать. И конечно, великолепно провел серию вратарь Майк Вернон. Такой сплоченности и дружбы, которые поселились в «Детройте», я не встречал ни в одной команде: мы все были как братья, как семья. Что-то общее с советской сборной, которая всегда отличалась братством, но в ней все же жил еще и страх проиграть, а здесь проиграть только обидно, хотя и до слез. Но страх поражения и горечь от поражения — разные вещи.