Овертайм

ЛАДА: Все были так уверены, что они выиграют Кубок в четвертом матче, что не хотелось сглазить и лишний раз об этом говорить. Но иногда подкрадывалась мыслишка: ребята все-таки в таком напряжении — вдруг сорвутся? Но уж точно никто не сомневался, что пятую игру, даже там, в гостях, они не проиграют. Но очень хотелось, чтобы они получили Кубок дома, в Детройте. Они вели 1:0, затем 2:0, и было одно только желание — чтобы не пропустили, не проиграли.

Когда же все кончилось, когда мечта стала реальностью, на стадионе творилось такое, что передать словами невозможно, чтобы понять, надо было там находиться. У всех слезы, все кричат, обнимаются, прыгают. Все одеты в красно-белые майки и свитера, то есть в цвета «Ред Уингз».

Начались всеобщие объятия, мои волосы зацепились за бриллиантовую сережку, и она вылетела у меня из уха. Сережка — подарок Славы. Моя подружка Лори, с которой я пришла на финал, потерю заметила и стала шарить по полу, а все ее спрашивают: «Что случилось?» — «Лада серьгу потеряла». Там, где мы сидели, эти два места на стадионе — наши уже на протяжении двух лет. Все, кто рядом, в основном ходят по абонементам, то есть люди не меняются, вокруг одни и те же лица и все между собой знакомы. Два ряда внизу и два наверху кинулись искать серьгу. Самое интересное, в этой суматохе нашли за две-три минуты. Когда Стив Айзерман передал Славе Кубок, у меня так слезы лились в этот момент, что я все видела через пелену, как в тумане. Все поздравляли друг друга, меня, кто рядом — обнимали, хлопали по плечу. Город столько лет ждал победы, и главное — ребята уже два раза так близко подходили к Кубку.

Я спустилась вниз к раздевалкам, даже не обратила внимания, что на лед уже кто-то из жен вышел. Стою там, где обычно мужа после игры жду. Слава бежит ко мне, еще мокрый после игры, пот пополам с шампанским: «Я тебя ищу, все уже празднуют, что ты здесь стоишь?» Мне казалось неприличным сразу в раздевалку бежать, а там уже такое творилось! Дышать невозможно, толкотня, как в московском троллейбусе в час пик, человек пятьсот! Как они все в раздевалке уместились? Еще и телекамеры, журналисты, встать негде, а Слава через всех прорывается к Кубку. Поставили посередине помост и на него водрузили Кубок. Слава меня затаскивает на помост: «Давай держи, мы его выиграли». И естественно: «Пей из Кубка». — «Осторожно, не облей!» — «Пей, тебе говорят». Слава на меня чашу поворачивает: «Пей». Я стараюсь аккуратно, а он еще больше наклоняет: «Пей» и на меня все выливает: «Да пей же, мы выиграли». Я ему: «Выиграли, Слава, выиграли, но костюм…» А я на финал оделась торжественно, костюм себе новый купила. Светлый. Вижу, все вокруг уже в шампанском. И выпить из Кубка хочется, и костюм жалко. На этот помост все камеры нацелены, нельзя увернуться, но если бы не они, клянусь, не пила бы. Он: «Да пей наконец, я тебе новый куплю!» Я: «А, тогда пожалуйста».

Потом все фотографировались, журналисты у всех брали интервью, и из раздевалки мы уехали уже ночью прямо в ресторан «Биг дэдис», к Рику Рого, он давно другом нашим стал — необыкновенный, очень добрый человек.

Рик, чтобы не сглазить, за день до игры сказал: «Никто заранее ничего не накрывает, никто ничего не готовит, но, ребята, когда выиграете, скажите в команде, что, если захотите, прямо после игры — сюда. Мы будем ждать вас хоть всю ночь».

Все едем к Рику. Никого из обычных посетителей нет. Весь город знал, что банкет «Рэд Уингз» — в «Биг дэдисе», по телевизору показали, как подвозят Кубок Стэнли, как подъехали игроки на банкет, но никто не пытался туда пролезть.

В конце концов Кубок уронили. Все залезали на стол, чтобы пить из него. Кубок, полный шампанским, и рядом уже человек пять, кто-то шестой туда же… стол и не выдержал, развалился, Кубок помяли. Рядом кричат, что ничего страшного, у «Рейнджере» его два раза ломали, верхняя чаша отлетала. Так что гуляй, ребята, потом починят. Ну упал — несчастный случай от радости.

Команда сложилась за три года классная, невероятно сплоченная. Такой, наверное, была сборная Союза в самый расцвет, когда ребята все между собой дружили, все друг друга понимали, старались друг друга поддержать. Слава просто говорит: «Команда сумасшедшая». Жалко, если, как обычно в новом сезоне, когда начинают кого-то менять, придут другие игроки. Они потому и выиграли, что были как мушкетеры. Один за всех, и все за одного.

Гулянье с песнями и плясками продолжалось. На следующий день — банкет у хозяина «Детройта». Все снова с Кубком фотографируются. Игроки и тренеры благодарили друг друга. Всех пригласили с детьми, близкими, звучала английская, русская, шведская и даже французская речь, но все равно казалось, что собралась одна семья. Потом еще где-то отмечали. Все вечера мы заканчивали у Константиновых: сидели на террасе, жарили шашлыки и говорили, говорили до утра. Погода стояла отличная, тепло. Днем веселились с детьми, плавали в бассейне, а когда развозили детей и возвращались, Вова всегда одну и ту же песню заводил, она звучала во Дворце, когда ребята подняли Кубок Стэнли: «Мы — чемпионы» группы «Куин». И Вова все время напевал: «Ви а зе чемпионс, май френд». Дети наизусть песню выучили. Мы в машине едем, друг другу по телефону звоним, «Ви а зе чемпионс» на всю мощь, подпеваем, и состояние такое, будто сейчас взлетим.

Город от радости будто помешался — жители два дня к параду готовились. По телевидению объявили, что ожидается около семисот тысяч человек. Все «Ред Уингз» подъехали на место сбора с детьми, родителями, родственниками. Каждому открытую машину дали, красный «форд» с номером игрока на боках, а кто у тебя в машине уместится — четыре человека, — выбирай сам. Полностью мы парад увидели потом на кассете. Сначала пронесли огромного осьминога, потом шли, махая метлами, метельщики (намек на то, что ребята своих соперников вымели). Метельщики одетые, как служащие банков — в костюмах, черных галстуках, солидные. И вот они в ряд маршируют под музыку, потом — раз — и перепрыгивают с ножки на ножку, два — и метелочками машут, и снова маршируют. Выглядело это очень смешно и очень здорово.

Самое забавное; шум и гам стоят бешеные, оркестры играют, люди маршируют, а дети в машинах все уже полусонные. Видно, солнце на них подействовало. И Настя все примерялась, куда бы ей прилечь, У Константиновых в машине сидела подружка Иры с маленькой дочкой, так та просто крепко спала.

После парада состоялся небольшой митинг. Мэр ребят поблагодарил, вручил им грамоты и подарки от города. Игроки в свою очередь поблагодарили болельщиков и попрощались с ними до следующего сезона Выступил Скатти: «У вас, конечно, сорок два года было, чтобы подготовиться к параду (последний раз «Детройт» побеждал в Кубке сорок два года назад), и я хочу сказать — вы успели неплохо подготовиться». Хозяин команды, мистер Илич, выступил последним, он тоже благодарил и игроков, и болельщиков, и все вернулись на стадион. Там нас пригласили на обед вместе с детьми.

На следующий день — прощальный ужин, только ребята и их жены. Встал Айзерман, поздравил всю команду и говорит: «А теперь от русских выступать будет…» — и передает микрофон Славе. Слава от имени русских игроков сказал теплые слова о партнерах, сказал, что здесь собралась настоящая команда, что он безумно счастлив разделить с ними радость победы. Потом шведы выступали, потом канадцы и Дагги Браун — единственный американец в команде. И все ребята после каждого тоста вставали. Так они прощались перед отпуском. Было и приятно, и немного грустно. Ведь за столом сидели игроки, которые знали, что уже не вернутся в команду. Такой немножко печальный день.

Смешно, как они друг у друга брали автографы. Я тоже в эту карусель включилась. Мы в Москву везли для детей в спортивные школы детройтовские плакаты. «Ребята, не осуждайте, понимаю, что у вас уже руки отваливаются». Они плакатов десять подписали и хохмили: «Наверное, продавать будешь?»

В Америке цены на билеты невероятные, на полуфинал до полутора тысяч долларов, а на финал продавали и за три. Сколько же мог стоить плакат с автографами всех «Ред Уингз»?