Ovum

В окне один за другим крутятся видеоролики. Идеальные создания, совершенные человеческие существа, в футуристической технологичной одежде, на белоснежных простынях в просторных спальнях, на склонах заснеженных гор, у розовых берегов тёплых морей, у строгих зеленоватых берегов северных морей, с бокалами вина, с чашками дымящегося кофе, в салонах частных самолётов, в экзоскелетах тренажёров, с оружием в руках, без остановки. В инфоблоке слева бежит столбик строк, названия вещей и бренды, бесконечный поток мелкого текста. Изображения наплывают одно на другое, экран мерцает, девушка в заклеенном стикерами шлеме-яйце сидит сперва неподвижно, как привязанная скотчем к своему креслу, затем её тело сводят судороги, это видно через вторую камеру, закреплённую на рамке монитора.

Из-под края шлема-яйца по зелёным прядям течёт белая слюна.

Спустя пять минут тело девушки обмякает, как будто воздух выходит из пробитого колеса. Окно стрима гаснет, в темноте ещё несколько секунд можно наблюдать мерцающее зеленоватое свечение – вроде того, что испускают некоторые виды люминесцентных грибов.

«Она жива?» – пишет в чат трансляции участник с ником Miss_Piss.

Кто-то набирает ответ, крутится колёсико прелоадера.

По экранам подключённых к трансляции зрителей проходит волна помех, мелькает кадр со словами «всё у тебя в голове»

57. Сбой в системе. Контрольный

Групповой конф-колл в штаб-квартире Комитета Сестёр. Мониторы участниц поделены на десять квадратов, в левом верхнем улыбается аватарка пони-единорога с сиреневой гривой.

Дежурное обсуждение ежедневной повестки прерывается техническим сбоем: рябят радужными полосами экраны, голоса пропадают за шипением и механическими щелчками. Пони-единорог набирает сообщение в групповой чат, крутится колёсико прелоадера.

После того как участницы переводят микрофоны в режим Mute, рябь исчезает, посторонние звуки смолкают и на всех экранах одновременно всплывает окно видеоплеера.

Включается запись.

Просторные апартаменты на высоком этаже башни. Из окна видно бесконечное пространство над оранжевой пустыней, горизонт плавится от жары, внизу поднимаются блоки города-конструктора. Аравийское солнце светит оранжевым сквозь поляризованные стёкла окон.

Шаги и другие звуки в апартаментах сглажены коврами на полу и особым покрытием на стенах – можно кричать, можно стрелять, снаружи не услышат.

Мужчина в белой джалабии примотан широким скотчем к спинке ярко-алого кожаного кресла в центре комнаты. Запястья заведены назад и стянуты пластиковыми хомутами. На барной стойке возле кресла – кофр с разноцветными дилдо, плетьми и сбруями. Там же, на стойке, топорщится моток проводов и переходников, башенка из плоских аккумуляторов и камеры из последнего каталога: для 3D-съёмки, панорамная, чёрные кубики gopro.

Отдельная камера закреплена на триподе, между камерой и креслом стоит женщина в розовом топе и голубых джинсах. Фокус наводится на пистолет в руке женщины, виден логотип ИЖМАШ на затворе.

Лицо мужчины в кресле помято, из носа по щетине усов к верхней губе тянется дорожка засохшей крови, левый глаз набухает блестящей лиловой гематомой, на высоком лбу глубокая царапина. Мужчина сплёвывает на ковёр тёмный сгусток, говорит:

– Пока он мне яйцо не показал, я думал, просто заработаю немного, подскочу на хайпе. Прикинул, сколько вложить, что с этого получу. Потом увидел прототип…

– Вы финансируете проект в настоящее время? – спрашивает женщина.

– Нейросеть им купил. Он мне чеки присылает, я оплачиваю. Там крохи какие-то.

– Вы встречались с ними раньше?

– Я лично не знал никого до Стамбула.

– Как вы на них вышли?

Мужчина кашляет, запёкшаяся дорожка под носом оживает, кровь течёт ему в рот. Он снова сплёвывает тёмный сгусток.

– Написал по объявлению. Любой мог написать. Вы тоже могли.

– О чём он вам рассказывал в Стамбуле?

– Говорил про окно обусловленностей. Про теорию слепого мозга. Про расширение просвета. Технических подробностей было мало, я не запомнил.

– Как вы собирались использовать технологию?

Мужчина закрывает глаза, тяжело дышит.

– Вы не поняли. Её нельзя использовать. Эта штука, яйцо это… Вы не сможете его контролировать, потому что не понимаете до конца, что это такое. И я не понимаю. И никто не понимает. А без контроля оно вас сомнёт, от вас ничего не останется, от вас прежней. Я же знал, что вы за мной следите. Дрон видел в Стамбуле. Я, может, сам хотел, чтобы вы меня здесь нашли. После прототипа, понимаете? Вы поймёте, потом, когда сами попробуете. Это сильнее вас. Сильнее меня. Если хотите его использовать, лучше сразу всех убейте, а яйцо себе заберите. Спрячьте и никому про него не рассказывайте. Другой возможности не будет у вас.

Мужчина срывается на кашель, слюна с кровью брызгает на белую ткань джалабии, тёмными пятнами падает на алую кожу кресла.

Женщина в розовом топе оборачивается к триподу – фокус на татуировку в форме буквы А. у неё на шее – говорит в объектив: