Ovum

– Допрос подозреваемого по делу GY 34—45724 закончен.

И выключает камеру.

Секунду по экрану идут помехи, затем ракурс меняется и на экранах появляется другая картинка, чёрно-белая, без звука и на низком разрешении. Съёмка теперь идёт из угла под потолком – работает система видеонаблюдения. Женщина поднимает оружие, пять раз нажимает на спуск. Тело мужчины в кресле дёргается одновременно с отдачей пистолета, на белой джалабии распускаются четыре тёмных пятна, пятый выстрел – в лоб. По экрану бежит строка, набранные пиксельным шрифтом названия вещей и бренды: блузка, Burberry; джинсы, Richmond; кроссовки, Balenciaga; бельё, Diesel; кресло, Poltrona Frau; звукопоглощающее покрытие, SonaSpray; дилдо, Fun Factory; использован пистолет «ПЛ-Антидетект» производства концерна ИЖМАШ, ограниченная серия для спецслужб, материал – сверхтвёрдый пластик; тактическая камера, Drift Innivation с подключаемым нейромодулем. Место действия: Burj Khalifa residential apartments, Дубай, ОАЭ. Время действия: ноябрь 2037 года.

Видео заканчивается затемнением, чёрный экран сворачивается и исчезает с мониторов.

– Кто отдал приказ? – спрашивает после паузы белоснежный пони-единорог с сиреневой гривой.

Участницы конф-колла молчат в своих квадратах.

Над лесом и административным корпусом «тридцатки» тёплый летний вечер. Закат подсвечивает розовым редкие нежные облака. Золотистая сосна напротив окон бывшего кабинета главврача, серая белка с рыжим хвостом тремя прыжками перебирается с ветки на ветку. С улицы доносится приближающийся звук двигателей, хлопают дверцы, слышен топот тяжёлых ботинок. Диана встаёт из своего кресла, подходит к окну: перед входом два армейских джипа, под козырьком подъезда стоит человек, видно плечо в трёхцветном камуфляже с шевроном – розовой буквой А., как на её татуировке, – и чёрный приклад АК.

Диана слышит шаги в коридоре.

58. Славик. В Азию

Вокруг Славика не было никого. Азия, как он и хотел.

Мотор давно сгорел, а ветер стих. Славик не двигался с места уже много дней. Парус висел, как угол скатерти в ресторане на веранде ЦУМа.

От берега его лодку унесло две недели назад. Славику нужно было добраться из курортного Янгона на юг Мьянмы, в Мьёй, шестьсот километров по прямой, он не понимал, много это или мало. Решил сэкономить бензин и поставить парус. Про парус помнил одно, из детских книг: не мочить, как манту. Развернул поперечную перекладину, потянул за верёвки, лодка дёрнулась, верёвки обожгли руку, Славик едва поймал конец и еле увернулся, когда рея с деревянным скрипом сделала полуоборот вокруг мачты. Вскоре он потерял землю и направление.

Славик две недели не видел других лодок, берегов, самолётов над собой. Радио умерло три дня назад, телефон он утопил ещё раньше – идеальное одиночество, Новый год посреди Андаманского моря.

Кроме товара в трюме, у Славика оставался небольшой запас еды, бутылка виски, бочка питьевой воды, в каюте лежал пластмассовый «Глок», шлем-яйцо, три паспорта на разные имена и четыре тысячи долларов наличными. В штиль его лодка застыла посреди серовато-синей воды рисунком на этикетке туземного рома: солнце в жёлтой дымке, безупречно чистый горизонт и поникший парус посередине.

«Если найдут, – думал Славик, – хорошо бы не военные и не таможня».

Его бы устроили пираты. С ними всё понятно, простая двоичная логика. Если не убьют сразу – расскажет о товаре в трюме: всем хватит, чтобы упороться.

Товар был не его. Изначально не его. Теперь уже не скажешь чей: никого из тех, кто мог заявить на него права, в живых не осталось.

Перед тем как отплыть в свою последнюю командировку, Славик смонтировал нейротреки розовой, свёл их в ядерный сет и пустил по всем каналам, куда мог дотянуться: билборды, стримы, сториз, рилы, нейро, – в каждой движущейся картинке возникала она, непогрешимая officière. Рендер невозможно было отличить от воспоминания, реальности, бэд-трипа. Ошмётки мозгов долетели до каждого смартфона, каждой плазменной панели. В Morgenshtern’е так садились на лицо, как она убивала.

Выразительные детальные кадры. Полный эффект присутствия. Эпилептические припадки.

Они с чёрной смотрели, как миллиардные рекламные контракты сгорают в режиме live.