Озарения духа

Монах хотел всех женщин, на кого упал его взгляд. На существующих наяву и не только – воображаемые сексуальные образы тоже не давали покоя, бередя его ум и тело днём и ночью. Он хотел драть их во все отверстия, осеменять и осеменять бесконечно. Некоторых он хотел в игре и с желаемым ответным согласием, а некоторых он мечтал жёстко изнасиловать.

Иногда францисканца поглощало чревоугодие. В такие моменты ему вспоминалась юность, когда ночью он пробрался в лавку кондитера и сожрал там все печёности и сладости. А что не смог съесть – поднакусывал. Феликс тогда так обожрался, что не мог идти. Кое-как он дополз до ближайшей канавы и скатился туда. Там и спал долгим сном, пока переваривалось съеденное. Сейчас периодами он вновь мечтал оказаться в такой лавке. И жрать. Жрать! Пихать сладости, как не в себя, проталкивать чуть ли не силой, чтобы влезло больше. Прямо до блевоты, до отвала, от пуза! В животе горело так, что было невмоготу, хотелось наесться полностью и чересчур, когда больше не влезает ни крошки, когда остаются силы только лечь на спину и не двигаться, тяжело дыша.

Но монах, сжатый в кулак своей стальной волей и данными обетами, ничего из вожделенного себя не позволял. Только боролся, безуспешно и тщетно старался отогнать от себя вгрызаемые в разум и плоть образы. И так много лет.

Искушения и страдания Феликса в борьбе с ними – результат шутки Бога, иных Высших Сил или его собственного духа, составившего маршрут воплощения именно в таких условиях. Как однажды Бог со своим подручным сатаной решил подшутить над Иовом, проверить его веру, превратив существование в ад при жизни, так же кто-то там наверху решил подшутить над Феликсом.

Дух/монада монаха-францисканца тысячи и тысячи раз воплощался на Земле, проживал жизни, набирался опыта. Это были разные роли, разные ипостаси. Дорос этот эйдос и до духовных жизней, когда его персонаж посвящал всю свою жизнь саморазвитию. Почти все страсти и проявления прихотей тела и души были испробованы, изжиты, проработаны, взяты под контроль. Приближался переход к Бездне, после которой и до Вознесения, то есть до выхода из круга перевоплощения на Земле в человеческой расе, недалеко. И вот в этом ключевом воплощении боги (или дух) решили сыграть злую шутку (весело ведь!): они наделили новорождённого Димаса сильнейшими страстями. В противовес ему подарили колоссально несокрушимую твёрдую силу воли. И стали наблюдать за подопытным: выдержит или нет?

Рос Димас, рос, и ближе к юношеству вошли его страсти в полную силу. Они подстёгивали и жгли его изнутри, заставляли вступать на тернистый тёмный путь, толкали на откровенно греховные поступки. И ведь он успел попробовать много чего из того, на что его лихорадочно тянуло. Будучи красивым от природы, он успел познать и гордыню, отведать женских тел в неудержимой похоти. В гневе он умудрился покалечить несколько человек в пьяной драке. А из-за природной зависти и жадности он начал грабить дома аристократов, стал членом бандитской шайки в округе. И ведь не попадался, словно само Провидение берегло его. Так продолжалось до тех пор, пока однажды в лесу он со своими подельниками не напал на старца-инока с обозом. Старец сначала словом пытался увещевать разбойников, но видя тщетность своих усилий, поднял руку над головой и прочитал молитву. От руки его во все стороны брызнул яркий свет. Бандитам выжгло глаза божественным пламенем. Димас упал на колени и просил инока о сострадании, искренне каялся.

Старец услышал Димаса. Святой монах видел грядущий путь мальчишки, что сейчас распластался пред ним. И назвал он ему своё имя и благословил разбойника на жизнь в Боге и служении. Потом всё исчезло – и святой старец, и обоз. Остались только стонущие слепые злодеи и резко уверовавший в Бога паренёк. Оказывается, это дух самого Франциска Ассизского являлся Димасу, чтобы вразумить того и направить на путь истинный.

После этого парня словно подменили. Он бросил всё и вступил в Орден Святого Франциска. Но страсти и искушения никуда не делись. Чуть ли не с первых дней послушничества надел он вериги, втыкая в себя металл каждый раз, когда его внутренние демоны пытались взять вверх. В чин монаха он вошёл с именем Феликс – в честь святого мученика Феликса Римского.

Греховная сила вселенского масштаба, воплощённая в нескольких потоках внутри Феликса, копилась, ширилась и увеличивалась, мчалась на всех парах вперёд, чтобы разбить все преграды и смести всё и вся на своём пути. И эта сила натыкалась на ещё бо́льшую волю и намерение, на неприступную скалу стойкости. Росли страсти и искушения, соответственно укреплялись воля, терпение и сила противостояния. Сначала монаха искушали мелкие бесы и демоны. Через десяток лет князья тьмы пытались совратить Феликса.