Озерный мальчик

Он замолчал. Молчал и я, у меня не было никакого желания говорить. Я сознавал, что он прав, я уже давно понял это. И теперь вся эстетика Гегеля стала казаться мне заплесневевшей и безвкусной копной сена.

— Значит, вы считаете… — неуверенно начал я.

— Да, считаю! — он резко прервал меня. — Сейчас считаю, конечно… Потому что мы виделись с Валентином еще несколько раз. У меня была возможность поговорить с ним. Мне показалось, что он очень изменился. Я хочу сказать, в положительном смысле… И все-таки, как видно, я не понимал некоторых особенностей… Некоторых мелочей, как мне тогда казалось… А выходит, что они-то и были самыми важными, просто не знаю, какое слово подобрать.

Хотя и полный глубокой горечи, сейчас его голос звучал яснее и чище. Я слушал его, не трогаясь с места, слушал и снова погружался в странный и невероятный мир ребенка. Сейчас все, что он мне сказал, начинало звучать как притча.

14

Для постороннего человека эти вещи на первый взгляд действительно показались бы мелочами. Случилось так, что еще прошлым летом в руки Валентина попал фантастический роман Беляева «Человек-амфибия». Делать было нечего — чтобы понять мальчика до конца, я должен был прочитать эту книгу, сыгравшую в его жизни такую огромную и может быть роковую роль. Сначала она показалась мне довольно глупой и бездарной. Наверное, так оно и было, но когда я перевернул последнюю страницу, почувствовал себя довольно неуверенно. В сущности, какое значение имели достоинства или недостатки этого романа? Конечно же, никакого! Я давно понял, что книги были для него скорее поводом, чем основанием мечтать. Сейчас мне нужно было понять, что же мальчик увидел в этой книге. Она действительно была захватывающей и предоставляла простор его фантазии.

Вот в нескольких словах содержание самого романа. Какому-то аргентинскому ученому удалось пересадить оперативным путем искусственные жабры маленькому мальчику. И Ихтиандр вырос почти как рыба в океанских глубинах. Все его попытки жить после этого среди людей, используя собственные легкие, заканчивались чуть ли не трагически. В этом ослепительном земном мире человеческого шума и вони, алчности и кан-нибалистских нравов для него не оказалось места. И он снова вернулся в океанские глубины к добрым, кротким и безобидным рыбам и веселым дельфинам. На суше у него постоянно болели жабры.

Чем дальше я читал книгу, тем больше погружался в сказочный мир мальчика. И уже на все смотрел его глазами. Этот подводный мир тишины и призрачного света был ему близок и понятен еще из воспоминаний о лете. Тогда он часами с затаенным дыханием всматривался в его необыкновенную и неожиданную красоту. Иногда мне казалось, что в полупрозрачной бездне океана я вижу не Ихтиандра, а самого Валентина. Или вижу его где-то на отмелях, среди коралловых рифов, одного, окруженного желтыми и синими рыбами, как в какой-то волшебной сказке. Я видел его и с самым близким и верным другом — дельфином Лидингом. Они досыта ныряли и играли в морских глубинах среди близоруких и доверчивых рыб, которые не пугались своего подводного брата. Мальчик часами прогуливался на спине Лидинга по поверхности спокойного океана, они вместе ныряли в мрачную глубину, чтобы затем снова выскочить в сияние света. Наконец, уставший, Лидинг отвозил мальчика в подводную пещеру, в которой тот всегда прятался, когда чувствовал угрозу со стороны людей.

Да, от людей шли все его беды — от людей, которых он не постигал и не понимал. И они его не понимали и считали чуть ли не каким-то чудовищем или выродком. Не понимала его и Гутиере. Я видел, как он подносит ей свою огромную жемчужину, самую красивую, которую однажды нашел на дне океана. Гутиере была просто не в силах оторвать от нее свой изумленный взгляд, чтобы увидеть его — не Ихтиандра, а Валентина. Он вернулся в свою подводную пещеру огорченный, осторожно перенес со своей жесткой постели расположившегося там огромного сонного омара. Из мрака медленно выплывали крупные, полупрозрачные рыбы и сочувственно тыкались в него своими носами.

Мальчик жил этой мечтой долго — почти целый год. Все его существо прониклось ею. Благодаря мечте он стал спокойнее и увереннее и в жизни. А может быть, это было вызвано редкими встречами с дядей. Намного сосредоточеннее и внимательнее стал он и в классе. Даже отметки начал получать получше. Уже не читал так много и безразборно, как в прошлые годы. Его воображение было насыщено.

Успокоенная переменой, Лора перестала думать о переводе мальчика в другую школу. Да и Радослав Радев решительно воспротивился этому.

— Я в принципе не согласен! — категорическим тоном заявил он. — Хорошо, скажем, переведем его к другой учительнице, получше. Что мы от этого выиграем? Ничего!.. Он только станет еще рассеяннее, отметки совсем испортятся… Характер формируется в молодости. Если мы сейчас не настоим на своем, завтра будет уже поздно.