Озеро мертвых душ

Обратив внимание на странное шевеление, я едва сдержала смех. Темно-синяя ткань надежно спеленала гвардейцев, полностью скрыв непотребство.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Праздник. Сегодня действительно будет праздник в мою честь. Самый настоящий бал, на котором каждая воспитанница Дома Покинутых когда-нибудь, хотя бы один разочек, но желала побывать.

Сегодня должна была исполниться не только моя мечта.

В крыле наследной дайны меня уже ждали служанки. Они были облачены в светло-зеленые скромные платья, белые чепцы и передники. Вышколенные, услужливые. Эти девушки были готовы исполнить любое мое желание, но от их навязчивой помощи я до сегодняшнего дня вполне успешно отбивалась.

Однако стоило мне войти в гостиную, что являлась центром анфилады комнат, как я поняла: сегодня быть самостоятельной мне не дадут. Так и получилось.

Я даже предположить не могла, какое количество часов мне пришлось провести в купальне. Меня терли, мыли, натирали и повторяли все процедуры вновь. Но стоило признать, что мне почти все понравилось. Из купальни я вышла в состоянии полной расслабленности и слишком быстро лишилась этого умиротворения.

Стоило мне увидеть платье, туфли, чулки и прочие атрибуты, как сердце мое забилось с утроенной силой, погружая меня в пучину всеобъемлющего страха. Я искренне ощущала себя самозванкой на этом празднике жизни. Я не умела правильно говорить, не знала дворцовый этикет, разом позабыла движения всех тех танцев, которым меня пытались научить приглашенные естийем мастера.

Самой себе я сейчас казалась оглушенной рыбой, которую выбросило на берег без возможности вернуться обратно — в старую жизнь, но…

Вдох. Выдох. Еще один вдох. Наверное, я просто не знала, ради чего все это делаю, ради чего позволяю кому-то управлять собой, словно куклой.

А потом я вспомнила Дом Покинутых и его воспитанников, нуждающихся не только в финансах, но и во внимании. Я вспомнила естию, которой требовалась моя помощь. Эту помощь я могла дать ей, только будучи наследной дайной. Я вспомнила своих друзей, жизни которых могла изменить в лучшую сторону. И вспомнила все те несправедливости, которые творились на улицах Абтгейца.

Я вспомнила Лугстара-старшего и Дионику. Таких, как они, кто-то должен был ставить на место. Может быть, именно в этом и есть мое предназначение? Ведь все мы для чего-то приходим в этот мир. Старшая Сестра всегда говорила, что у каждого из нас своя судьба. Может быть, это моя?

Несколько часов сидеть на мягком пуфе у большого прямоугольного зеркала для меня было еще одной проверкой на прочность. Одна служанка наносила мне краску на лицо, вторая — что-то делала с моими волосами. Что именно, мне было не видно, потому что третья девушка загораживала собою зеркало, занимаясь моими руками.

— Готово, Ваше Благородие, — улыбнулась девушка, осмотрев меня и так, и эдак. — Вам пора одеваться.

Мне не дали взглянуть на себя в зеркало до тех пор, пока каждая деталь не заняла свое место. Зашнуровав платье, девушки оправили сначала рукава, что свободно стекали тканью к запястьям, а потом и не слишком пышную юбку. Конкретно этот наряд выбирал для меня Истол, заказывая пошив у уже знакомой нам модистки.

В чем-то более пышном я передвигалась с трудом.

Голубая ткань, словно шелк, холодом скользила по разгоряченной коже. Сделав несколько шагов к зеркалу, я не сразу посмотрела на свое отражение. Дождалась, пока мне на голову водрузят диадему, которую еще следовало закрепить на волосах.

— Можете посмотреть, Ваше Благородие, — подтолкнула одна из служанок мою нерешительность.

Взглянув на себя раз, я на миг перестала дышать, завороженная увиденным. Пожалуй, сейчас я сильнее всего походила свою мать, но в то же время была абсолютно другой.

Мои вечно растрепанные, непослушные волосы девушки выпрямили и разгладили, оставив их свободно спускаться по плечам. Платье, расшитое тысячами драгоценных камней, подчеркивало грудь и талию, о наличии которых я едва ли догадывалась. Такими же камнями сверкала диадема, но не она привлекала главное внимание. Его приковывало лицо, а если точнее, то глаза, которые из синих вдруг превратились в ярко-голубые, оттенка насыщенного, глубокого.

Перед зеркалом стояла не аста Павлиция Бендант — сирота, воспитанница Дома Покинутых. В отражении, слегка приподняв подбородок, обнаружилась Павлиция Эллес — наследная дайна этих земель.

Поблагодарив девушек за прекрасно выполненную работу, я отпустила их, а сама осталась ждать начала празднества. Кроме гостиной у меня имелся собственный кабинет, а противоположная дверь вела в мою личную спальню, где располагались купальня и большая гардеробная, которая практически пустовала.

Истол перенес сюда все те наряды, которые заказывал для меня, но они не занимали даже десятую часть огромного шкафа с многочисленными полочками, ящиками и вешалками.