Озеро Варыш

— Ты проснулся, милый, как ты?
Он, спросил, увидев латы:
— Спал я долго, что случилось?
Вижу, что-то изменилось.

Неужели же Мурглат

Уж стоит у наших врат? —
Он уже хотел подняться,
Да куда там, улыбаться

Доставало сил ему.

— Не волнуйся, ни к чему,
Береги своё здоровье.
Пил ты молоко коровье,

То, что лекарь прописал?

— Сдался мне ваш коновал!
Сам не знает, как лечить,
Как болезнь мою избыть.

И откуда знать, я ж первый

Страсть свою, и ум, и нервы,
Силу, словом, весь свой пыл
По кусочкам раздарил.

Чтобы, в горнах оживая,

Вышла армия стальная —
Мои верные друзья.
Живы вы — живой и я.

— Ну, не хочешь, так не пей,

Но не кипятись ей-ей.
Знаю о твоих успехах…
— Олько! Ты зачем в доспехах?

— Потому как всё, война.

Ждали, и пришла она,
Время браться за мечи.
Полыхнули средь ночи

Караульные костры,

И уже мы ждём поры,
Когда вражьи корабли
Прорисуются вдали.

— Олько, любишь ли меня ты?

— Больше жизни!
— Значит, латы
Ты с груди своей сними,
Поскорее обними

И послушайся меня.

Ни к чему тебе броня,
Ибо если ты растаешь,
Не смогу я, ты же знаешь,

Ни прожить, ни умереть.

Жизнь не жизнь и смерть не смерть.
Умоляю, на войну
Не ходи, останься, ну…

— Нет, не «ну», — неумолимо

Олько молвила. —
Вестимо,
Что, поскольку я принцесса,
То, помимо политеса,

В соответствии с урядом,

Я командую отрядом
Личных королевских лучниц.
Тех, что бьют из лука кучно.

С лёгким свистом тетивы

С расстоянья в пол-лихвы
Подбиваем птицу влёт.
Так что, только враг пойдёт…

В общем, приказал король,

Так что слушаться изволь.
— Ты, конечно, напросилась.
— Мама тоже согласилась,

Отстреляться, и назад.

В рукопашную отряд
Конных рыцарей их встретит.
Нас поди и не приметят.

— Как удерживать тебя?

Кабы мог, и сам бы я…
Да не слушается тело,
Будто всё оно не цело.

— Скоро встанешь ты, мой свет.

Вон, лицо сменило цвет.
Ты почти уже румяный,
Только взгляд как будто пьяный.

Всё. Целую и пойду.

Спи, не отвергай еду.
— Как заснёшь, когда ты там,
А я здесь — ну стыд и срам!

— Никакого срама нет.

Кстати, от моих привет,
Ибо с нами ты в оружии,
Гибких луков полукружии,

Стрелах метких и кинжалах,

И мечах, и копий жалах.
В общем, всё, девчонки ждут! —
Конский подхватила кнут

И за дверь, да за окошком

Прошмыгнула, словно кошка,
Прыгнула коню на спину —
И в галоп через лощину.

***

Небольшой отряд девчачий,

Перейдя мосток висячий,
Скинув груз со спин лошадок,
Занял боевой порядок

На лесном тенистом склоне,

Где Варыш как на ладони,
Между скал, камней и сосен.
Вместе с Олько двадцать восемь

Кровожадных амазонок.

При оружии с пелёнок,
Зорко вдаль глядят, орлицы.
Беличьи хвосты в петлицах —

Королевских лучниц знак

Знает друг и знает враг.
В арьергарде кони спят
Тихо-тихо, не шумят.

Олько не взяла Сапфира.

С ней была сегодня Лира,
Коренастая кобылка.
На бегу она не пылка,

Но среди чащоб и скал

Жеребец ей уступал.
У Сапфира были ноги
Для простора, для дороги.

Ожиданьем все томились,

Наконец-то появились.
Из-за острова волна
Лодку вынесла. Война.

Вот оно, войны начало,

Сердце Олько застучало.
Вот они разрядят луки,
И пойдут людские муки,

Смерти, страхи и лишенья.

Время принимать решенье.
— Коль с такого далека
Выстрелим, наверняка

Будет гадам невдомёк,

Что стрелы полёт далёк.
Враг искать нас станет рядом.
— Олько, стрелы смазать ядом?

— Ладно, шуточки отставить.

В арбалеты стрелы вставить.
Десять гадов — десять стрел.
Рой железный полетел.

— Вижу, хороша работа.

Все убиты. Вот ворота,
Чрез которые уннеги
В гости ждут к себе ковчеги.

Лодку мёртвую болтает,

К ней другие подплывают.
— Зарядили? Уничтожить!
Что, Левгрот, себе дороже?

Заряжайте, вон ещё,

Да они как вороньё
Покрывают горизонт.
Сколько ж он согнал на фронт?

Ёссика, подруга Олько,

Выглянула из-за ёлки,
Отвлеклась от перспективы,
И сказала: — Некрасиво,

Грубо действует Левгрот.

Шлёт народ на смерть как скот.
Как безжалостно и тупо
Он решил шагать по трупам.

— То не мурглы в первых лодках, —

Ей отозвалась красотка
С малахитовым браслетом
И изящно арбалетом

Указав не глядя к цели:

— То рабы на самом деле.
— Но не мы им палачи,
А у них на нас мечи.

Всё. Стреляйте, не болтайте,

Их как в поле саранчи.

Звонких стрел метнулся шквал.

Мимо островов и скал,
Прямо к берегам Уннеги
Плыли мёртвые ковчеги.

Вдруг с мурглатских кораблей

Взвился огненный ручей
Из горящих сотен стрел.
Лодки взяты под прицел.

Лодки с их же мертвецами,

Что к Уннеге плыли сами.
Пламя над водой и дым.
Враг теперь стал невидим.

— Что же будем делать, Олько?

Подождём, вот только сколько?
— Полагаю, что недолго,
Что им жечь добро без толка?

— Что-то нам явит водица? —

С камня крикнула девица.
— За огнём там что-то есть.
Корабли! Похоже, шесть.

— Грохот! Наши катапульты

В бой вступили! Там мой Юльтэ!
Ох, дадут им, я клянусь! —
Звонко взвизгнула Арусь.

Катапульты били крепко.

Брызгами летели щепки
От окованных бортов.
В перекрёст от островов

Колотый летел гранит.

Но огромный, словно кит,
Прорвался один баркас
Да, в огне приметив лаз,

Ринулся на вёслах к пляжу,

Где меж скал засел на кряже
Лучниц доблестный отряд.
В двадцать восемь стрел заряд

Ожидает наготове,

Чтоб прервать на полуслове
Клич незваного десанта.
На баркасе тлеют ванты,

Судно плачет и трещит,

Но по-прежнему, как щит,
Боронит свою дружину
И в глубокую брюшину

Воинов мурглатских прячет,

По волнам с прибоем скачет,
Совершив крутой вираж,
Носом прыгает на пляж.

Да за ним ещё второй,

С полыхающей кормой.
И дотянет же вражина!
Четверых взяла пучина.

Дым осел едва-едва,

И открылись острова.
Полыхала катапульта.
И Арусь вскричала: — Юльтэ!

Поднялась она чуть-чуть,

И стрела вошла ей в грудь.
— Вот и первые потери.
Вы там, живы? Ёсси, Вели?

Внутрь корабля прицел,

Дайте залп горящих стрел!
Пламя выгнало на брег
Больше сотни человек,

Словно дождь из грозной тучи,

Стрелы в них летели с кручи.
Завязался трудный бой.
Те, что были под скалой,

Защищались хладнокровно,

Страх презрев, ползли упорно
Перебежками, бросками,
Боронясь от стрел щитами,

Огрызались, то стрелой,

То пращой коварно-злой.
Полон пляж мурглатских трупов,
И на скалах, меж уступов

Много распростёртых тел,

Но упорный враг хотел
Обойти уннежек с фланга.
С корабля второго банда

В обгорающих одеждах

Ринулась на побережье.
— Где же нам подмога, Олько?
— Ёссика, я знаю столько,

Сколько знаете и вы.

Не сносить нам головы,
Если будем здесь торчать.
Надо их атаковать.

К Варышу прижать конями

И прикончить палашами, —
Отчеканила приказ.
Двадцать семь уннежек, враз

Арбалет сменив на лук,

Били лихо. Сбившись в круг,
Мурглы скрылись за щитами.
Лишь один решился камень

Из пращи своей метнуть.

Стрелы испещрили грудь.
Но судьбе угодно было,
Чтобы Ёссику убило,

«Ах, Ёсси! Милая подруга!

Вчера гуляли мы у луга.
А нынче в горле ком встаёт.
Убита Ёссика! Вперёд!»

Пока враги ещё в оцепенении,

Они бежали. Серые каменья
Летели из-под мягких унт.
До лошадей им пять секунд.

Колчаны новые за спину,

И вот уже в седле дружина.
В галоп сорвавшись, обогнули кряж
И с виража врываются на пляж.

Оставив лошадям узду,

Лук заряжали на ходу,
Последним стрелам дав толчок.
Копыта вздыбили песок,

Уннеженки скакали вниз по пляжу,

Отдавшись яростному ражу.
Потом рванули из-за спин мечи,
Сверкнули те, как молнии-лучи,

И в гущу мурглов врезался отряд,

Рубя наотмашь всех подряд,
Топча поверженных нещадно:
— Теперь им будет неповадно.

Летела Олько в шлеме и кольчуге,

Порою рядом падали подруги.
Её палаш плясал по головам,
Хлестала кровь по сторонам.

Любимой краской отмечала смерть

Всех угодивших в эту круговерть.
— И всё-таки их очень много,
Где ж долгожданная подмога?

Моя подмога верная — Пилон.

Да-да, я знаю, только он.
Я чувствую: его душа
На острой грани палаша

Огнём пылает, словно факел.

Мы вместе в яростной атаке.
Смотри, как головы слетают!
Вот только силы тают, тают…

Но, чу! Я слышу звуки рога!

Спешит к уннеженкам подмога!
Из чащи с гиканьями рать
Неслась, чтобы в клочки порвать

Остатки вражьего десанта.

Проделав брешь меж оккупантов,
Пробился к Олько Авлатир —
Кавалеристов командир.

Спина к спине они рубиться стали.

— Прости, принцесса, что мы опоздали,
Но под конями рухнул хлипкий мост,
Пришлось кругом, через Тюлений Плёс.

Левгрот уже разведку боем завершил.

Вот-вот на берег вступят полчища карил.
Сражаться с ними и мужчинам невозможно,
Девчонок уводи, иначе будет поздно.

Здесь нужно пояснить насчёт карил.

Мурглат уже давно их разводил,
Лет триста, может, и пятьсот.
Людей держали, словно скот.

Не выпускали из железных клеток

На волю даже малолеток.
Кто рос отъявленным громилой,
Свирепый нравом, дюжий силой,

Желательно почти без мозга

(излишки, впрочем, вышибали розгой),
Тот жил и продлевал свой род,
Веками генетический оттачивая код.

Кто был слабее и в бою не ловок,

Другим служил для тренировок
И очень быстро погибал
В мученьях иль убитый наповал.

Селекция давала результат.

Карилы окупались много крат,
С земли сметая поселенья,
Не ведая пощады и сомненья.

— Отходим! — вскрикнула принцесса,

И взмах над головой эфеса
Обозначал конец сраженья,
Да только дрогнули каменья,

Как только на окровавленный брег

Огромной тушей надавил ковчег.
Борта открылись, и могучие канаты
Бревенчатые опустили скаты,

Что гнулись под бронёй гигантов.

Ах, те пришли не на пуантах.
По маленькой земле пошёл жестокий враг.
Левгрот железный опустил кулак.

Карилы выглядели до предела просто:

Все более двух с половиной метров роста,
Закованы в железные листы.
Без изысков, как чёрные гробы,

Усажены на исполинских лошадей,

Что тоже от копыт и до ноздрей
Покрыты панцирем железным,
Таким же, как и сам наездник.

Из каждой кованой пластины

Защитной этой пелерины,
Что конские скрывала ног столбы,
Торчали длинные и острые шипы.

Мели противника, как стружку рашпиль,

Всё, что стояло, делалось лежащим.
Не всадники, а боевые чудо-башни
Шли сквозь дома, леса и пашни.

Волшебное оружье их не брало,

Такую бронь оно не пробивало.
Уннеги погибали на шипах
И к лесу отступали впопыхах.

Выводя отряд из боя,

Вверх, песчаною горою,
Олько торопила Лиру.
Та во всю старалась силу

По сыпучим по пескам,

А карилы по пятам.
Всё же вырвались на гору.
Спешно обернулась, взору

Виден был исход сраженья.

— Значит, всё же пораженье?
Только мысли застил трепет.
Выскочил из вражьей цепи

И направился за ней

Чёрный всадник-лиходей.
Чудо-конь такую тяжесть
Будто бы не чуял даже,

Был готов скакать полмира.

От удара плетью Лира
Вздрогнула и понеслась
К лесу, где деревьев вязь

Их укроет от погони,

Да у тех сильнее кони.
Догоняет и убьёт.
А до леса-то вот-вот.

Только тень, затмив светило,

Выросла над ней. Карило
Настигает, стук копыт,
Крик, и булава летит.

У опушки возле леса,

С лошади слетев, принцесса,
Шею не сломав едва,
Поняла, что булава

Разломала Лире круп.

Негодяй и душегуб
Изуродовал лошадку.
Бедная, как в лихорадке,

Билась, пена изо рта,

Ржание и хрипота.
Олько в ход пустила меч,
Чтоб мучения пресечь.

Развернулся чёрный рыцарь,

Посмотрел, что за девица,
Что приказ дан порешить.
— Ладно, так тому и быть.

Олько пятится назад,

Полон ненависти взгляд.
Замечает: вроде шлем
Расстегнулся. Не совсем,

Постромок один, ошеек,

Треугольник бычьей шеи
Оголён едва-едва.
Во мгновенье тетива

Напряглась, и прямо в шею

Врезалась стрела злодею.
Тот и звук не проронил,
Хвостовик её сломил.

***

И продолжилась лесом погоня.

Меч и лук полетели в овраг.
А вослед ей дышало зловонье,
И она ускоряла свой шаг.

Олько мчалась, как будто на крыльях,

Через пни и завал у реки,
Заливал пот солёный обильно
Разогретые пульсом виски.

Лес родной помогал: то тропинка

Совершала вдруг хитрый зигзаг,
То земля разорвётся ложбинкой —
И немного оступится враг.

Только враг выпрямлял все зигзаги.

Конь железом деревья валил.
Меч невиданный в кованых крагах
Поднимался и снова рубил.

Олько чувствует: сил не хватает.

Пульс дробится на пьяный пунктир.
Отвратительный враг настигает.
— Где ж ты, мой быстроногий Сапфир?!

Лес, любимый, родной, ненаглядный!

Дай мне силы, а сгинуть не дай.
Я ж любила тебя, мой нарядный.
Дай мне сил, а ему помешай!

Помоги же мне не понарошку,

Чтоб потом обо мне не рыдать.
Дай мне силы лесной, дикой кошки,
Мне ведь лишь на тебя уповать

Остаётся. — И в то же мгновенье

Оступилась она на бегу
И упала. И в полном смятенье
Поняла, что уступит врагу.

Тут внезапно в глазах потемнело.

Отчего ей так трудно дышать?
И привычное девичье тело
Перестала она ощущать.

И она осознала не сразу,

Что иначе бежит ручеёк,
И иначе мир видится глазу,
И бежит уже на четырёх.

Пястью плотною стали ладони,

И зрачков заострились штрихи.
Рысь ушла от жестокой погони,
Коготками цепляясь за мхи.

Рысь присела и силилась вспомнить,

Кто же страшный погнался за ней.
А вокруг тишина чащи сонной…
«Что там думать?!» — она меж ветвей,

Заскочив на сосну вековую,

На суку растянулась поспать.
«Среди дня ненадолго вздремну я,
А потом побегу мышковать».

***

Тем временем на пляже битва шла.
Уннеги, ощетинясь, отступали.
Карилы, клином в два крыла,
За пядью пядь чужое отнимали.

Не убавляя шаг,

Не нарушая строй,
Топтал и резал враг
Всё-всё перед собой.

Лес плакал и стонал,

Рядами падал ниц.
Нежданный ужас гнал
Оленей и лисиц.

Карилы, вырубив лесной массив,

Остановились в зарослях клочетты,
Наверно, для дальнейших корректив.
Лес рухнул, уступив дорогу свету.

Кустарник, прежде солнца не видавший,

Взялись палить безжалостно лучи.
Он мирно спал в сырой и тихой чаще,
Вдруг на него — как угли из печи! —

Священное растение клочетта,

Хранящее уннегов от беды,
Разбуженное по тревоге светом,
В незащищённые бронёю животы

Коней свои вонзила острия.

Те было взвились на дыбы,
Ан нет, клочетта, как змея,
Обвила конских ног столбы.

Неистово рвались тяжеловозы,

Свою приумножая боль.
Но были крепкими клочетты лозы.
Валились лошади, и под собой

Давили всадников железных,

Не попирать уж им чужих границ
И шествий не видать помпезных
Среди разграбленных столиц.

Карилы смерти не боялись,

Почти не чувствовали боль,
Когда мечи и копья в них вонзались,
И вскоре обрели свою юдоль.

Всё было кончено за несколько минут.

Так много крови у титанов,
Что заливала голенища унт,
Стекая лавой из вулканов.

Левгрот в Уннеге воплощал обычный план:

Сперва невольников несчастные отряды
В разведку боем посылал тиран,
Потом карил непобедимая армада

С лица земли стирала хижины селян.

Защитников в живых не оставляла,
А после, лагерь свой разбив среди полян,
Для рыцарей дорогу уступала.

Те шли бесчисленным парадом,

Сиял на солнце дорогой доспех.
Средь выжженных домов и палисадов
Герои восхваляли свой успех.

Да вот в Уннеге вышла незадача.

Пришлось из ножен им оружие достать.
Ведь у карил случилась неудача,
И в бой вступает золотая рать.

Не испугались мурглы, ринулись лавиной,

Врываясь во дворы домов,
Неудержимые уннежскою дружиной.
Хотя лишились многие голов.

Пилоновы мечи жестоко их разили,

Уннег пред смертью убивал десятерых.
Уже решалось: или-или,
Когда Стефаний вывел остальных.

И сам летел на острие атаки

На сером в яблоках коне.
Давно рука соскучилась по драке,
А рядом с ним на скакуне

По имени Сапфир

Нерок над головой сжимала меч.
Казалось им, весь мир
Пред их ногами должен будет лечь.

В стальные полчища врага

На крыльях праведного гнева
Врубились свежие войска,
В седле король и королева.

Сраженье свежей кровью ободрилось.

Дрались, покуда не померк закат
И до рассвета, и тогда уж прояснилось:
Уннега крошечная бьёт Мурглат,

Поскольку их

мечи живые.Дубины, вилы поднял каждый двор,
И даже псы сторожевые
Дают захватчикам отпор.