Ожерелье

Сьюзен повторила имя для Линча, а затем спросила свою маму:

— Где он живет?

— Я никогда там не была, но это где-то в Южном Гленс-Фолсе.

Линч достал телефонную книгу и начал искать адрес Фрэнка Симмонса.

— Послушай, возможно, это ничего не значит. Она, наверное, просто где-то заблудилась, — послышался голос Леноры.

— Я надеюсь на это, мама, — выпалила Сьюзен с явной злостью в голосе.

Тридцать минут спустя Линчу позвонили по рации, он все еще сидел на кухне Сьюзен, как в командном пункте. Она могла слышать разговор.

— Я в доме Фрэнка Симмонса, — рапортовал полицейский на другом конце провода. — Мы поймали его.

— Девочка с ним?

Сьюзен вцепилась в край кухонного стола.

— Нет, — ответил полицейский, и Сьюзен застонала от боли.

— Как он себя ведет?

— Взбесился. Он все отрицает.

— У него есть алиби на сегодня?

— Мы спросили его. Он сказал, что не будет говорить без адвоката.

Глаза Сьюзен расширились. Он не хочет говорить? Это, должно быть, и есть тот самый парень, которого они ищут! Что он сделал с Эми? Она все еще жива?

— Он сказал, почему не хочет говорить? — спросил Линч.

— Нет.

— Заставь его говорить! Выбей из него это гребаное дерьмо! — закричала в рацию Сьюзен.

— Мы делаем все возможное, мэм, — ответил ей полицейский.

Глава восьмая. Воскресенье, 28 ноября, наши дни

Сьюзен двигалась на запад по шоссе 29, оставив озеро Люцерн далеко позади. Голубая полоса выросла и теперь занимала все небо. Когда перед ней развернулся вид на шоссе, она подумала о том, как же все-таки огромен этот мир. Она открыла окно и вдохнула бодрящий холодный воздух.

Сьюзен включила радио в поисках поп-музыки или кантри, но в итоге натыкалась только на спортивные каналы и политические разговоры. К черту все это. Она выключила радио и, не раздумывая, начала петь: «Ничто не остановит меня, никто не замедлит меня, о нет…»[3]

Она вспомнила, когда впервые услышала эту песню: летом, перед тем как начала встречаться с Дэнни, ей было шестнадцать лет. Молодая, свободная и полная надежд. Сьюзен запела громче: «Я бегу, не касаясь земли, о нет, я должна продолжать движение…»

Когда она проехала мимо съезда на Голуэй, ей вспомнилась другая песня — «Рок круглые сутки». Это было одно из немногих ее радостных воспоминаний об отце. Иногда они пели ее вместе после ужина, в течение примерно десяти минут, когда в нем еще оставались какие-то живые эмоции, прежде чем он усаживался перед телевизором и засыпал. Пару раз она даже танцевала с ним.

«Сегодня вечером мы зажжем до утра, — пропела она. — Мы будем зажигать, зажигать, зажигать до самого рассвета…»

Она проверила счетчик. Сьюзен проехала целых восемьдесят километров. Осталось всего две тысячи триста тридцать! К вечеру она доберется до Буффало, может быть, даже приедет на пару часов позже. Потом съедет с шоссе и поищет дешевый мотель. Она ничего не бронировала через интернет, поскольку решила, что сориентируется на местности. Где остановится, там и поищет место для ночлега. В любом случае она всегда могла поспать в своей машине.

Она понимала, что смысл ее путешествия состоял не в осмотре достопримечательностей. Убийца Эми был на пороге смерти. Наконец настало время Сьюзен обрести свободу.

Она снова запела, это был хит кантри от одного из участников «Американского идола». Эта песня вышла уже после того, как Эми была убита, и поддерживала ее на протяжении многих лет: «Иисус, садись за руль, — пела она, — возьми его из моих рук…»[4]

Внезапно она услышала ужасный скрежещущий визг. Какого черта?! Затем у нее под ногами сильно затрясло машину.

Сьюзен почувствовала, что машина сбрасывает скорость, и нажала на педаль газа. Но ничего не произошло! Неужели машина только что приказала долго жить? В зеркале она увидела грузовик, несущийся на нее на полной скорости. Завизжали шины грузовика, водитель просигналил. Теперь эта махина полностью занимала отражение в боковом зеркале.

У нее не было времени проверить, если ли справа место для маневра. Она резко повернула и врезалась в металлическое ограждение. Когда переднюю часть машины вынесло обратно на дорогу, тело отбросило вправо. Сьюзен попыталась вернуться за руль и выпрямить машину, чтобы ее не заносило. Грузовик с ревом подъехал еще ближе.

Она отчаянно боролась с рулем, машину заносило то вправо, то влево. Затем в паре сантиметров от ее бокового зеркала с визгом промчался грузовик. «Додж-Дарт» резко остановился на обочине.

Сьюзен сидела не двигаясь, сердце бешено колотилось. Ну ни хрена ж себе, выругалась она. Мимо пронеслись еще две машины. Затем она попыталась завести двигатель.

Двигатель заскулил, зарычал, закричал. Но машина не двинулась с места. Какая же я идиотка! Зачем я выжала из нее сто тридцать в час? Господи, только бы она была жива.