Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов

‑ Ты мне не веришь? Хубаба, аристократка из Медины, была охвачена во время паломнической поездки с халифом Отманом таким большим вожделением к своему мужу, что отдалась ему под открытым небом. При этом она издавала такие дикие крики, что их верблюды обратились в бегство. «Поверьте мне, милые подрркки, – как сказала она, – их больше не видели».

Орландо так долго смеялся, что слезы выступили у него на глазах.

‑ Ты говоришь об этих эротических причудах, как будто сама испытываешь удовольствие.

‑ Так и есть. И какое! В Багдаде есть проститутка, которая держит у себя козла, которому она регулярно приводит горячих коз, чтобы вызвать у себя вожделение. «Я не знаю лучшего возбуждающего средства, чем прерывистое дыхание похоти», – говорит она

Вожделение – это плод фантазии. «Маленькая смерть», как бедуины называют оргазм, происходит в, наших головах, а не в чреслах.

Она взглянула на Орландо:

‑ Вы, мужчины, напрочь лишены фантазии. Одна женщина может общаться с сотней мужчин, ничего не испытывая при этом. Факт, без которого не существовали бы никакие платные служанки любви. В своей фантазии они умеют оживлять оргазмы, которые находятся далеко за сферой реальности. Никогда не переоценивай эротических мечтаний женщины! Женщина, которая в мыслях изменяет супругу, не целомудреннее, чем та, что непосредственно отдается другому. Это то, о чем говорил пророк Иисус: «Кто увидит жену соседа и возжелает ее, уже прелюбодействует с ней в сердце своем». Он не говорил: «Кто в мыслях крадет или убивает, нарушает божественные заповеди». Греховное в фантазии он связывает исключительно с плотью, потому что лишь она одна переживается не телесно. Она прежде всего духовное ощущение. С ней обращаются как с богом. Ее истинное существо не позволяет постичь себя. Ее духовность не измеряется земным масштабом.

‑ Ты говоришь как священник.

‑ Я и есть священник. Как же иначе я могла бы быть врачом, врачом в Аламуте? Позволь заметить тебе: когда наши тела здоровы, мы не воспринимаем их. Органы работают без наших усилий. Мы живем не в наших телах, а обособляемся в нашем мозгу. Мы читаем, думаем, мечтаем, парим во внешних мирах. Мы повсюду, только не в нашем теле. Этот отречение от тела и есть самое большое препятствие на пути к нам самим. Лишь болезни и боль позволяют нам осознать тело. В этом заключается смысл страдания.

Однако сильнее, чем боль, – глубоко ощущаемое желание. Быть вне себя от счастья! Это абсолютно другое удовольствие! Удовольствие в смысле развлечения – самообман. Такое удовольствие доставляет нам сладострастие, но не действительное желание или даже восторженное блаженство.

Сайда откинулась на подушки, закинув руки за голову и скрестив ноги. Под шелковыми шароварами вырисовывались ее раздвинутые бедра. Сладострастная улыбка играла на ее губах.

‑ Для многих людей ощущение желания ограничивается сферой гениталий. Они разучились тому, что знает каждая кошка: желание не связано с определенной частью тела. От кончиков ушей до ног наше тело оживляется небесными ощущениями. Открытие их – какое приключение!

‑ Давай вместе откроем их, – прошептал Орландо. Разговор возбудил его. Он пододвинулся ближе, положил правую руку ей на плечо, так что кончики его пальцев касались ее груди. Он почувствовал, как она содрогнулась. Его плоть поднялась:

‑ Я хочу играть с тобой в ветер и волны. Сайда убрала его руку со своей груди:

‑ Оставь мне похотливые объятия моей фантазии. Нет большего разочарования, чем осуществленные мечты. Когда у человека нет фантазии, он читает книгу, а сам переживает очень мало. Требуется много силы воображения, чтобы буквы проснулись и ожили. То же относится и к совокуплению. В арабском языке «любовь» – это наслаждение, выраженное в красивых словах.

Я завоевывал ее, пока она не сдалась.

О – и как она сдалась!

Нет достаточных слов, чтобы описать возлюбленную. Ее улыбка – капли росы в первых утренних лучах. Ее зад – седло королевского верблюда

Изгиб ее бедер сравним с плавным изгибом дюн в аль‑Мафаце. Один только звук ее имени – праздник желания.

‑ Сайда, – проговорил Орландо. Он взял ее за руки. – У тебя глаза девы, которая готова принять дьявола

‑ Но не физически, – сказал Сайда. – Для этого у тебя есть Хизуран. Оставь мне мои грезы!

***

Они сидели вдвоем перед большим камином в Тадж аль‑Аламе. Огонь почти погас.

‑Мы не будем гулять сегодня ночью мимо зубцов башни, – сказал Каим. – Силы моего тела еще слишком слабы. Они угасают, как это пламя. Я велел позвать тебя, чтобы задать тебе один вопрос. Хорошенько подумай, прежде чем отвечать.

Каим склонился, посмотрел в глаза Орландо и сказал:

‑ Однажды ты уже был готов пожертвовать свою жизнь. Ты сделал бы это снова?

Орландо чувствовал, как пот проступил из всех его пор. Он чувствовал себя лисой в капкане.

‑ Кто требует высшего, должен и сам быть готовым пойти на последнее.

Орладно взглянул на зубцы башни. Он подумал о двух низаритах, которые по знаку своего господина прыгнули оттуда в пропасть.

‑ Ты бы прыгнул, если бы я приказал тебе?