Ожерелье императрицы

– Так, так, так… Как я понимаю, вам это имя было названо, и вы очень боитесь, что, узнав его, я стану искать именно этого преступника, о чем он, несомненно, вскоре догадается или, что не исключено, достоверно узнает и может пойти на то, чтобы исполнить свои угрозы в отношении непричастного к делу и, следовательно, невинного человека? Уф!

Комиссар Лагранж задумался. Генрих Наваррский тем временем счел своим долгом забраться поочередно на Петю, затем на меня, обнюхать нас, напросился, чтобы я его погладила и, удовлетворившись этим, вернулся через стол к своему хозяину и юркнул к нему за пазуху. И зашевелился там, устраиваясь поудобнее. Со стороны это смотрелось очень забавно, но нам сейчас было не до улыбок. Мы вновь оказались в гуще слишком печальных событий.

– Помимо всего прочего вы, несомненно, связаны и словом, – пробормотал убежденно комиссар и вновь погрузился в раздумья, сморщив не только лоб, но и нос. И это тоже могло бы при других обстоятельствах показаться нам комичным. – Хорошо! – наконец вымолвил он. – Я не стану вас спрашивать это имя. Ну а про сейф вы мне можете рассказать?

– Полагаю, что можем.

Мы рассказали все, что знали об этом злополучном ящике, о двукратной пропаже ключей от него, о странном ремонте, для которого потребовалась часовая мастерская.

– Э-м-м… последнее не столь уж странно. Как мне кажется, я о сейфах знаю чуть больше, чем вы, и могу сказать достаточно уверенно, что сейф графа имел секрет. То есть основная его часть была устроена достаточно просто, хотя наверняка надежно. Но внутри был тайник, о котором покойный граф даже своему секретарю не сообщал. И скорее всего открывался тот тайник не ключом, а неким механическим приспособлением, возможно, схожим с часовым. Это понять можно. А вот для каких таких ценностей он предназначался – это вопрос первостепенной важности! Или вы думаете иначе?

– Нет, мы именно так и думаем, – согласился с доводами комиссара Петя. – Оттого мы и стремились найти часовщика, надеясь, что он сможет хоть как-то прояснить дело.

– И того человека, имя которого вы не желаете произносить при мне, вы искать не перестанете! – уверенно произнес комиссар Лагранж. – Думаю, нет смысла предупреждать вас о грозящей опасности.

– Мы прекрасно ее сознаем и постараемся не лезть в передряги, – пообещал Петя.

– Эх, мне бы запретить вам лезть вообще куда бы то ни было! Но ведь вы не послушаетесь. Приставить к вам филеров, что ли? Или того лучше найти предлог и запереть в камере?

– А отчего вы так легко отказались от попытки выяснить имя того преступника? – не поддержала я шутки комиссара.

– Потому что надеюсь уже сегодня узнать его самостоятельно.

– Можно спросить как?

– Спросить можно, но это тайна следствия, – ответил месье Людовик, и было непонятно, шутит он или говорит всерьез. – Впрочем, какие от вас могут быть тайны? Вы и сами уже догадались, судя по блеску в глазах?

– Вы, вероятно, – осторожно начал Петя, – что-то знаете о тех, кто совершил убийство месье Севинье.

– Уже очень хорошо. О «тех», а не о «том»! Но продолжайте.

– Возможно, – продолжила я, – по оставленным уликам вы уже сейчас можете достаточно точно назвать исполнителей преступления, – продолжила делать предположения я, – и скорее всего они из числа известных вам уголовных личностей. И если вам удастся их схватить…

– Или хотя бы одного из них! – счел нужным поправить меня Петя.

– И это справедливо! – согласился комиссар, не дав договорить ни мне, ни Пете, оттого что и так все было ясно. – Так вот, после того как я схвачу хотя бы одного из них, я почти наверняка узнаю имя заказчика этого преступления.

– Получается, что все, кто был в мастерской, вам известны, и вы полагаете, что ни один из них не способен был сам устроить это дело?

– Вы предельно логичны! Хотя известны мне не все. Но я соглашусь с тем, что по ряду признаков и улик я уже узнаю́ кое-кого из числа зарекомендовавших себя перед полицией весьма дерзкими, но туповатыми созданиями. И с чего бы им пытать часовщика? До его банковского сейфа им все равно не добраться, а все остальные ценности они и так спокойно забрали. Даже сейф взломали, где хранились дорогие часы, сданные в ремонт. Кстати, зря взломали. Судя по журналу, в который часовщик записывал все, что ему приносили для ремонта, сейф был либо пуст, либо там лежало что-то малоценное, не стоящее таких усилий. Что бы там он сам про это ни говорил, а дела у месье Севинье на окраине шли не столь блестяще, как в центре. Там от клиентов отбоя не было. Правда, он скорее всего от избытка клиентов и сбежал. Возраст, знаете ли…

– Стойте! – сказал Петя. – Простите, что перебиваю, но пока мысль в голове… В журнале… ну, который вы упомянули… там только о том, что принесли и когда принесли записано? Или какая поломка тоже написано? Мы ведь точно знаем дату, когда этот зловредный сейф возили…

– Очень правильная мысль! – согласился комиссар. – Нужно взглянуть на журнал пристальнее. Я же про сейф с утра, можно сказать, забыл и журнал только полистал. Особой важности эта информация не представляет, но проверить стоит.