Ожерелье княжны Гальшки

Беда в том, что любовницы Сигизмунда, с которыми он встречался в расцвете сил, не принадлежали к высшему сословию, чтобы идти с ними под венец. Да и сам прекрасно понимал, кто и чего стоит, поэтому не спешил, зная: новую любовь несложно найти, а корона одна, и если случайно свалится с головы, вряд ли удастся ее надеть снова.

Однако это продолжалось только до того времени, пока на жизненном пути любвеобильного короля не встретилась Катажина Костелецкая. Увидел впервые ее Сигизмунд и… Впрочем, зачем долго рассказывать об этом. Вы же и сами, видимо, хоть однажды влюблялись так, что сразу теряли голову. Подобное произошло и с Сигизмундом, после этой встречи он стал совершать необдуманные поступки. Доходило до того, что мог забросить все государственные дела и поспешить в замок, где жила его единственная. Конечно, короля можно было понять. И многие понимали, поэтому с сочувствием относились к его очередному увлечению. Особенно мужчины, которые не отказывались от любовных похождений.

Правда, все было бы ничего, если бы не одно маленькое и вместе с тем существенное «но». Катажина Костелецкая была женщиной замужней. И если ее муж, человек уважаемый, до поры до времени не догадывался, что ему наставлены рога (ничего не поделаешь, таков удел мужей, обо всем узнавать в последнюю очередь), то в замке Вавель, где размещалась королевская резиденция, только ленивый не обсуждал пикантные подробности любовной связи Костелецкой и короля. А вскоре эта новость дошла и до Кракова.

Как раз в тот момент Сигизмунд и убедился, что все могут короли, кроме одного: жениться по любви. Переживания его, как и чувства, были настолько сильными, что будь король поэтом, обязательно написал бы об этом песню. И, опередив время, стал бы основателем эстрадного жанра в Польше и Беларуси. Правда, Сигизмунд, как известно, поэтом не был, поэтому оставалось напевать самому себе нечто подобное, когда на душе становилось немыслимо тяжело от волнений, а сердцу было больно от убеждения, что из сложившейся ситуации не видится выхода.

Дело в том, что к этому времени у Сигизмунда уже была на примете невеста. Не важно, что не сам он ее выбрал. Главное, что она как нельзя лучше подходила для того, чтобы в будущем называться королевой.

Венгерка Барбара и богатством могла похвастаться, и происходила из знатного рода. Чем не пара Сигизмунду — достойному продолжателю династии Ягеллонов: он был сыном Казимира IV Ягеллончика и внуком прославившегося Ягайлы.

Отказаться от Барбары он, конечно, не мог, хотя особенной любовью к ней не пылал. Не мог жить Сигизмунд без Катажины Костелецкой. Трудно сказать, что сделал бы в похожей ситуации простой смертный. Да и немыслимо представить себе это, потому что с подобным встречались, встречаются (да и будут встречаться!) многие, и у каждого человека своя голова на плечах. Однако король один на всю Польшу, а поскольку он еще и великий князь литовский, то и на Беларусь.

И Сигизмунд поступил так, как поступил бы на его месте настоящий король. В его, Сигизмунда, понимании. Он пошел под венец с Барбарой Заполья, дав Катажине честное королевское слово, что ее по-прежнему будет любить.

Костелецкой, несомненно, одного честного слова было мало, но, будучи женщиной умной, она решила, что в таком положении, в котором она оказалась, лучше и дальше иметь короля-любовника, чем видеть рядом надоевшего, как горькая редька, мужа, который обо всем начал догадываться. От него всего можно ожидать. Ведь король, если возникнет необходимость, в обиду не даст. Может и заступником стать, потому что для него нет причин скрывать свои отношения с ней, ибо все о них давно знают.

В результате Барбара Заполья стала королевой польской и великой княгиней литовской, а Катажина Костелецкая осталась любовницей Сигизмунда. И обе не сказать, чтобы слишком обижались друг на друга.

Супруга находила счастье в том, чтобы хранить семейный очаг, тем более вскоре родилась дочка, названная Ядвигой, а потом и вторая, которой дали имя Анна.

Катажина же счастье познала по-своему: ей хватало тех редких встреч, которые мог позволить себе Сигизмунд. Они, будучи не такими частыми, становились еще более радостными и желанными.

А король должен был любить на два фронта. И, нужно сказать, что с обязанностями мужа и любовника справлялся превосходно. Поговаривали, у него еще были женщины, кроме Барбары и Катажины. И те тоже не обижались. Сигизмунд был настоящим королем, и его внимания хватало на всех. Постепенно даже начал забывать, что женился не по любви.

Надо же было случиться, что Катажина и Барбара забеременели почти одновременно. Для Сигизмунда это стало такой неожиданностью, что поначалу он даже растерялся немного, а потом успокоился. Чего было волноваться, если обе женщины его по-прежнему любили. К тому же к этому времени мужа Костелецкой уже не было в живых. А что о разговорах, то разговоры стихнут вскоре, а любовь останется.