Ожерелье королевы

Фитиль свечи, плававший в растопленном воске, в последний раз взметнулся язычком пламени, зачадил и погас.

3. Академия г-на де Босира

Босир воспринял совет голубого домино буквально: он направился в то место, которое именовал своей академией.

Достойнейший друг м-ль Оливы, соблазненный чудовищной суммой в два миллиона, испугался, что сотоварищи вообще исключили его, поскольку не сообщили о столь прибыльном замысле.

Он знал, что члены академии не слишком-то терзаются угрызениями совести, и это была одна из причин, вынуждавшая его торопиться; отсутствующие всегда не правы, когда отсутствуют по случайности, и уж совершенно не правы, когда их отсутствием пользуются.

Среди сочленов академии Босир создал себе репутацию страшного человека. В этом не было ничего удивительного и уж вовсе ничего трудного. Босир служил в армии, носил мундир, умел, подбоченившись, положить руку на рукоять шпаги. Он имел привычку при любом слове поперек надвигать шляпу на глаза; все это вгоняло в испуг не слишком храбрых людей, особенно если эти люди боялись, что будут втянуты в дуэльную историю и привлекут к себе любопытство правосудия.

Босир собирался отомстить за проявленное к нему пренебрежение, слегка нагнав страху на собратьев по игорному дому на улице По-де-Фер.

От заставы Сен-Мартен до церкви Св. Сульпиция путь неблизкий, но Босир был богат; он прыгнул в фиакр и пообещал вознице пятьдесят су, то есть посулил целый ливр лишку; ночная такса в ту эпоху была таковой, как нынче дневная.

Лошади бежали во всю прыть и быстро довезли его до места. За неимением шляпы, поскольку он был в домино, Босир притворился разъяренным, а за неимением шпаги скорчил такую злобную гримасу, что любой запоздалый прохожий, увидев ее, перепугался бы насмерть.

Его появление произвело в академии некоторое впечатление.

Там в первом, довольно красивом зале, выдержанном в серых тонах, с люстрой и множеством карточных столов, находилось десятка два игроков, которые попивали пиво и сироп, сдержанно улыбаясь чудовищно нарумяненным женщинам, заглядывавшим в их карты. За главным столом играли в фараон, ставки были ничтожные, оживление соответствовало ставкам.

Когда Босир вошел, комкая капюшон и выпячивая под домино грудь, несколько женщин полунасмешливо, полудразняще захихикали. Г-н Босир был фат, и дамы не обижали его.

Тем не менее он шел вперед, словно ничего не слыша, ничего не видя, и только у самого стола посреди всеобщего молчания дождался реплики, которая позволила ему дать выход дурному настроению.

Один из игроков, старике обличьем сомнительного финансиста, но с достаточно, надо сказать, добродушной физиономией, первым отозвался на появление Босира, что и подстегнуло его.

– Черт побери, шевалье, – бросил этот достойный человек, – вы приехали с бала, а на вас лица нет.

– Да, да! – подтвердили дамы.

– Дорогой шевалье, уж не домино ли вам ударило в голову? – поинтересовался другой игрок.

– Нет, не домино, – сурово ответствовал Босир.

– Разве вы не видите, – заметил банкомет, который только что придвинул к себе двенадцать луидоров, – что шевалье де Босир изменил нам? Он был на балу в Опере, нашел поблизости местечко, где можно перекинуться в карты, и продулся.

Кто засмеялся, кто посочувствовал – в зависимости от характера, дамы же выразили сожаление.

– Вы не смеете говорить, что я изменил друзьям, – парировал Босир. Я не из тех, кто изменяет! Это скорее относится к некоторым моим знакомым.

И он решил подтвердить весомость своих слов грозным жестом, то есть надвинуть шляпу на глаза. К сожалению, под рукой у него оказался не фетр шляпы, а мягкий шелк, который он нелепо распластал на голове, что вместо угрожающего произвело скорее комический эффект.

– Что вы этим хотите сказать, дорогой шевалье? – раздались голоса нескольких компаньонов.

– Я знаю, что хочу сказать, – ответил Босир.

– Но нам этого недостаточно, – заметил старик с добродушным лицом.

– А вот вас, господин финансист, это ни в коей мере не касается, – неловко парировал Босир.

Весьма выразительный взгляд банкомета дал понять Босиру, что его слова неуместны. И впрямь, в подобном обществе не следует проводить явное разделение между теми, кто платит деньги, и теми, кто их прикарманивает.

Босир понял значение этого взгляда, но его уже понесло: фальшивого смельчака остановить куда труднее, чем истинного.

– Я думал, что у меня здесь друзья, – заявил он.

– Да… разумеется… – раздалось несколько голосов.

– Теперь я вижу, что ошибался.

– Но почему?

– А потому, что многие дела здесь ведутся без меня.

Новый выразительный взгляд банкомета, новые протесты всех присутствующих компаньонов.

– Мне достаточно, что я знаю это, – произнес Босир, – и неверные друзья понесут кару.

Он поискал рукоять шпаги, но наткнулся лишь на карман, набитый луидорами, и те выдали себя соблазнительным звоном.

– О! – воскликнула одна из дам. – Господин де Босир сегодня при деньгах!