Ожерелье королевы

Когда Андре услышала свое имя, произнесенное привратницей, которая ее сопровождала, когда она увидела Марию-Антуанетту, сидевшую в кресле аббатисы, в то время как по обе его стороны раскланивались и сновали самые благородные члены капитула, ее охватил трепет, так что она на несколько секунд остановилась.

– Ах, подойдите, мне нужно с вами поговорить, мадмуазель, – с полуулыбкой сказала королева. Андре подошла и опустила голову.

– Вы позволите? – спросила настоятельницу королева.

Настоятельница ответила реверансом и, сопровождаемая всеми монахинями, покинула приемную.

Королева осталась наедине с Андре, сердце которой стучало так сильно, что его биение можно было бы расслышать, если бы не медленное-медленное колебание маятника старых часов.

Глава 26. МЕРТВОЕ СЕРДЦЕ

Начала разговор королева – таков был порядок.

– Вот и вы, мадмуазель, – с лукавой улыбкой заговорила она. – А знаете, как монахиня, вы производите на меня странное впечатление.

– Для королевы все люди, – поспешила ответить Андре, – это собрание подданных, ценность, честь и жизнь которых принадлежат государям. Жизнь и ценность, моральная или материальная, это достояние королев.

– Когда я приезжала в Сен-Дени, чтобы поговорить с принцессой, – сказала королева, – мне всякий раз хотелось повидаться с вами и уверить вас, что, вблизи или на расстоянии, я всегда ваш друг.

– Ваше величество! Вы осыпаете меня почестями и переполняете меня радостью, – печально ответила Андре.

– Не говорите так, Андре, – сжимая ей руку, произнесла королева, – вы разрываете мне сердце. Кому может прийти в голову, что некая несчастная королева желала найти подругу, найти близкую душу, дать отдых своим глазам, устремив взгляд на такие прекрасные глаза, как ваши, и вдруг заподозрила, что в глубине этих глаз таится корысть или злоба?

– Уверяю вас, ваше величество, – отвечала Андре, поколебленная этой краткой, но страстной речью, – что я любила вас так, как никого больше не буду любить в этом мире.

Сказавши это, она покраснела и опустила голову.

– Вы.., меня.., любили! – подхватив на лету эти слова, воскликнула королева. – Значит, вы меня больше не любите?

– Ваше величество!

– Я ни о чем вас не спрашиваю, Андре… Да будет проклят монастырь, если он так скоро гасит в сердцах воспоминания!

– Не обвиняйте мое сердце! – поспешно возразила Андре. – Оно мертвое.

«Боже мой! – подумала встревоженная королева. – Неужели я потерплю поражение?»

– Ах, ваше величество, дорогая моя госпожа! Оставьте эту монахиню – ее не принял даже Бог, обнаружив, что у нее еще чересчур много недостатков, – Он, Который не отвергает немощных телом и духом! Оставьте меня с моим страданием в моем уединении, оставьте меня!

– То, что я хотела вам предложить, взяло бы верх над всеми вашими жалобами на унижения! Брак, о котором идет речь, сделал бы вас одной из самых знатных дам во Франции.

– Брак! – пролепетала ошеломленная Андре.

– Вы отказываетесь? – проговорила королева, все более и более падая духом.

– О да, отказываюсь, отказываюсь!

– Андре… – начала было Мария-Антуанетта.

– Я отказываюсь, ваше величество, я отказываюсь! Решив, что королева уходит, Андре удержала ее за платье.

– По крайней мере, ваше величество, – сказала она, – окажите мне величайшую милость и назовите человека, который пожелал на мне жениться. Всю жизнь я так страдала от унижений, что имя этого благородного человека…

На лице ее появилась горестная улыбка.

–..стало бы бальзамом, который отныне я проливала бы на все раны моей гордости Королева заколебалась, но ей было необходимо довести дело до конца.

– Это господин де Шарни, – промолвила она тоном печальным и безразличным.

– Так это за господина Оливье вы хотите выдать меня замуж? Да? Скажите, ваше величество!.. О, я согласна, согласна! – вскричала Андре, вне себя от восторга. – Так это меня он любит!.. Он любит меня, как я его любила!

Мертвенно-бледная, трепещущая королева с глухим стоном отпрянула. Подавленная, она упала в кресло, а обезумевшая Андре целовала ей колени, платье и обливала слезами ее руки, обжигая их горячими поцелуями.

– Когда мы едем? – наконец спросила она, как только слова у нее пришли на смену вздохам и приглушенным крикам.

– Идемте, – прошептала королева; она чувствовала, что жизнь ее покидает, и ей хотелось перед смертью спасти свою честь.

Глава 27. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ОБЪЯСНЯЕТСЯ, ПОЧЕМУ БАРОН ПРИБАВИЛ В ВЕСЕ

В то время, как королева решала судьбу мадмуазель де Таверне в Сен-Дени, Филипп, чье сердце было растерзано всем, что он узнал, всем, что открыл, спешил с приготовлениями к отъезду.

Покончив с приготовлениями, он приказал известить де Таверне-отца, что ему нужно с ним поговорить.

В течение трех или четырех месяцев барон все прибавлял в весе, чем он гордился; это нетрудно понять, если мы примем в соображение, что высшая степень тучности в таком человеке, как он, является признаком абсолютного довольства.

Филипп не ждал, что отец, узнав о его решении, проявит чрезмерную чувствительность, но не ждал и особого равнодушия.