Ожерелье королевы

– Ах, Боже мой, и все, и ничего! Прежде всего выясним, что вам сказала королева.

– Королева сказала, что ожерелья у нее не было, что она не подписывала расписку, очутившуюся у ювелиров, что все, что имеет отношение к сделке с де Роаном, – ложь, выдуманная ее врагами.

– Превосходно, государь!

– Наконец, она сказала, что никогда не давала де Роану права думать, что он для нее больше, чем один из подданных, больше, чем безразличный, больше, чем неизвестный ей человек.

– Ах, вот оно что!.. Она так сказала…

– Тоном, не допускающим возражений, и кардинал ей не возразил.

– Раз кардинал ничего не ответил, государь, тем самым он объявил себя лгуном и этим непризнанием дал основание другим слухам о предпочтении, которое оказывает королева некоторым особам.

– О, Господи! Что еще? – воскликнул упавший духом король.

– Как вы сейчас увидите, чепуха. С того мгновения, как было установлено, что де Роан не ходил на прогулку с королевой…

– Как?! – вскричал король. – Говорят, будто господин де Роан ходил на прогулку с королевой?

– Это опровергнуто самой королевой, государь, и непризнанием господина де Роана, но с того момента, как это было установлено, – а вы понимаете, что тут пришлось потрудиться, – злоба не унялась, как это было в случае, когда королева прогуливалась ночью в Версальском парке.

– Как? Говорят, что королева прогуливалась ночью, в обществе.., в Версальском парке?

– Нет, государь, не в обществе, а наедине… О, если бы речь шла об «обществе», дело не стоило бы того, чтобы мы этого остерегались.

Король неожиданно вспылил.

– Вы мне это докажете, – сказал он.

– О, это проще простого! – отвечал граф Прованский. – Налицо четыре свидетельства: во-первых, свидетельство начальника моей охоты, который два дня подряд или, вернее, две ночи подряд видел, как королева выходит из Версальского парка через дверь у Охотничьего домика. Вот заголовок: прочитайте.

Король, весь дрожа, взял бумагу, прочитал и вернул ее брату.

– Последнее свидетельство представляется мне самым ясным из всех. Это свидетельство старшего слесаря, обязанного проверять, все ли двери заперты после того, как пробили вечернюю зорю. И этот человек – вы, ваше величество, его знаете, – утверждает, что Видел, как королева с каким-то дворянином входила в купальни Аполлона.

Бледный король, подавляя злобу, выхватил бумагу из рук графа и прочитал ее.

Граф Прованский продолжал:

– Правда, снаружи, шагах в двадцати, оставалась графиня де ла Мотт, и королева находилась в этом зале около часа, не более.

– Как зовут этого дворянина? – вскричал король.

– Государь! Его имени нет в донесении. Для того, чтобы узнать его, потрудитесь, ваше величество, пробежать последнее сообщение – вот оно. Это сообщение лесничего, который сидел в шалаше за крепостной стеной, подле купален Аполлона…

– Помечено следующим днем, – заметил король.

– Да, государь.., и который видел, как королева вышла из парка через маленькую дверь и стала осматривать землю снаружи. Она держала за руку господина де Шарни!

– Господина де Шарни!.. – воскликнул король, обезумев от гнева и от стыда. – Так.., так… Подождите меня здесь, граф: сейчас мы наконец-то узнаем правду!

И король выбежал из кабинета.

Глава 23. ПОСЛЕДНЕЕ ОБВИНЕНИЕ

В то мгновение, когда король вышел из комнаты королевы, королева бросилась в будуар, где де Шарни имел возможность все слышать.

– Ну что? – спросила она.

– Ваше величество! – отвечал он. – Вы сами видите: все против того, чтобы мы были друзьями. Вас не будет оскорблять мое подозрение, но зато вас будет оскорблять общественное мнение. После скандала, который разразился сегодня, у меня не будет больше покоя, у вас не будет больше передышки. После этого первого оскорбления, нанесенного вам, ожесточенные враги набросятся на вас и будут пить вашу кровь, как пьют мухи кровь раненой газели…

– Вы очень долго ищете подходящее слово и не находите, – грустно заметила королева.

– Полагаю, что я никогда не давал вашему величеству повода заподозрить меня в неискренности, – сказал Шарни, – и если моя искренность порой бывала чересчур сурова, то я прошу у вас прощения.

– Итак, – заговорила глубоко взволнованная королева, – то, как я сейчас себя вела, этот слух, это чреватое опасностями нападение на одного из самых видных вельмож, мои явно враждебные отношения с Церковью, мое Доброе имя, которое становится игрушкой страстей парламента, – всего этого для вас мало! Я уж не говорю о навсегда поколебленном доверии короля – это не должно особенно вас беспокоить, правда?.. Король! Что это такое?.. Супруг!

И она улыбнулась печально и горько. Из глаз у нее брызнули слезы.

– О! – воскликнул Шарни. – Вы – самая благородная, самая великодушная из женщин! И если я сейчас не отвечаю вам так, как велит мне мое сердце, то это потому, что я чувствую себя неизмеримо ниже вас, и потому, что не смею осквернять ваше сердце, прося у него места для себя!

– Господин де Шарни! Я настаиваю, чтобы вы сказали мне, какое впечатление произвело на вас поведение де Роана.