Ожерелье королевы

Когда Босир входил во двор, он хотел наделать много шуму и таким образом предупредить Оливу, чтобы та была настороже. Решительно ничего не знавший о деле с ожерельем, Босир знал достаточно много о деле с балом в Опере и о деле с чаном Месмера, чтобы рискнуть показать Оливу незнакомцам.

Он поступил осмотрительно, ибо молодая женщина, расположившаяся на софе в маленькой гостиной и читавшая фривольный роман, услышала лай собак, посмотрела во двор и увидела Босира с незнакомыми людьми. Это-то и не позволило ей, вопреки обыкновению, броситься к нему навстречу.

Но у этих господ были привычки понятых, привычки укоренившиеся, привычки, с которыми люди расстаются нелегко. Эти господа не могли выпустить добычу, коль скоро она им досталась. Так хорошая охотничья собака отпускает раненую куропатку только для того, чтобы передать ее охотнику.

– К делу! – крикнул первый агент. – Почему это вы прячете вашу жену?

– Послушайте, господа! Вы взяли слишком высокий тон! – возразил Босир.

– Мы хотим видеть твою жену, – отвечал сбир по прозвищу Расчет.

– А я говорю вам, что выставлю вас за дверь! – во всю мочь закричал Босир, вне себя от их бесцеремонности.

Босир, в надежде, что испугал их мощным ударом, устремился к лестнице не как человек, который бежит за луидорами, а как человек, который пришел в неистовство и который бежит за оружием. Сбиры, верные своему обычаю, помчались за Босиром и обрушили на него свои здоровенные кулаки.

Босир закричал, дверь отворилась, и на пороге комнаты, на втором этаже, появилась взволнованная, растерянная женщина.

Увидев ее, сбиры отпустили Босира и теперь закричали они, но это был крик радостный, крик торжествующий, это был крик безудержного ликования.

Они узнали ту, что была так похожа на королеву Французскую.

Расчет подошел к мадмуазель Оливе и, приняв в соображение это сходство, заговорил с ней не слишком вежливым тоном:

– Я вас арестую.

– Арестуете?! – вскричал Босир. – Но за что же?

– Потому что такой приказ дал сам господин де Крон, – отпарировал другой агент.

Молния, упавшая между любовниками, напугала бы их меньше, чем это заявление.

– Идемте, – сказал Расчет. – Здесь у вас должна быть какая-нибудь двуколка, ну, что-нибудь на колесах. Прикажите заложить карету для этой дамы. Право же, вы должны сделать это для нее.

– А так как мы славные ребята, – подхватил Другой агент, – то мы вас не обидим. Вас мы тоже увезем для виду, но где-нибудь в пути мы отвернемся, вы спрыгнете на землю, а мы заметим это, только когда вы опередите нас на тысячу шагов. Неплохо придумано, а?

Босир на это ответил так:

– Куда поедет она, туда поеду и я. Я никогда не покину ее в этой жизни.

– Ив будущей тоже! – прибавила оледеневшая от ужаса Олива.

– Что ж, тем лучше! – рассудил Расчет. – Чем больше арестованных доставят господину де Крону, тем это будет для него приятнее.

Четверть часа спустя двуколка Босира выехала со двора, увозя пленных любовников и их стражников.

Глава 32. БИБЛИОТЕКА КОРОЛЕВЫ

Читатель может судить, как подействовала эта поимка на господина де Крона.

Он был принят королевой, которой он предварительно послал просьбу об аудиенции в Трианоне.

Королева, в течение целого месяца отнюдь не пренебрегавшая тем, что доходило до нее из полиции, немедленно исполнила просьбу министра.

– Ваше величество! – поцеловав ей руку, заговорил представитель власти. – Нет ли у вас в Трианоне такой залы, где вы могли бы, оставаясь невидимой, видеть то, что происходит?

– У меня есть библиотека, – отвечала королева. – За стенными шкафами, в моей гостиной для закуски, я приказывала устраивать приемные дни, и, полдничая, я иногда забавлялась вместе с ее высочеством принцессой де Ламбаль или с мадмуазель де Таверне, когда она еще была со мной, глядя на смешные гримасы аббата Вермона48, когда ему случалось наткнуться на памфлет, где шла речь о нем.

Десять минут спустя трепещущая королева подглядывала из-за шкафов.

Она увидела, как в библиотеку вошла фигура, закутанная в покрывало. Старший слуга снял его, и эта фигура заставила королеву вскрикнуть от ужаса: она узнала, кто это. Это была Олива в одном из самых любимых платьев Марии-Антуанетты.

Это была Мария-Антуанетта собственной персоной, только вместо крови императоров в жилах ее струилась плебейская жидкая кровь, а тело ее было источником всех наслаждений господина Босира.

Королева подумала, что видит себя в зеркале; она пожирала глазами это видение.

– Что скажет ваше величество о таком сходстве? – заговорил г-н де Крон, наслаждавшийся эффектом, который он произвел.

– Скажу.., скажу.., сударь… – пролепетала потерявшая голову королева.

«Ах, Оливье! – подумала она. – Почему вас нет здесь?!»

– Что угодно вашему величеству?

– Ничего, сударь, ничего.., разве только, чтобы об этом узнал король…

– И чтобы это увидел граф Прованский, не так ли, ваше величество?

– О, благодарю вас, господин де Крон! Благодарю вас! Но что сделают с этой женщиной?

– А именно этой женщине приписывают все, что произошло? – осведомился де Крон.

– У вас в руках, несомненно, все нити заговора?