Ожерелье королевы

Поутру, когда снова возникают все звуки, когда Париж возобновляет свою жизнь или же прибавляет новое звено к звену вчерашнему, графиня надеялась, что известие об оправдательном приговоре неожиданно проникнет в тюрьму вместе с радостью и поздравлениями друзей.

От состояния покоя человека уверенного, который спокойно поджидает протянутых к нему рук, Жанна перешла – такова была черта ее характера – к чрезвычайному беспокойству.

И тут она услышала не ропот толпы, а настоящий взрыв, возгласы: «браво!», крики, топот, нечто оглушительное, и это привело ее в ужас, ибо у нее не было уверенности, что это именно ей выражают такую горячую симпатию.

Вскоре на набережной, стало появляться много прохожих, а толпа на площади стала растворяться.

– Знаменательный день для кардинала! – сказал письмоводитель прокурора, подпрыгивая на мостовой подле парапета.

– Для кардинала! – повторила Жанна. – Стало быть, пришло известие о том, что кардинала оправдали? Капля пота скатилась со лба Жанны. Жанна поспешно возвратилась в залу.

– Сударыня, сударыня, что это я слышу: «Какое счастье для кардинала?» – спросила она у жены Юбера. – Что это за счастье, скажите, пожалуйста?

– Не знаю, – ответила жена Юбера.

Хищный блеск, невольно сверкнувший в глазах Жанны, остановил Юбера и его жену, которые уже собрались принять решение.

– Вы ничего мне не скажете? – воскликнула Жанна.

Внезапно вся площадь зашумела, задвигалась. Толпа отхлынула на мост, на набережную с такими дружными, с такими несмолкаемыми криками, что Жанна вздрогнула на своем наблюдательном посту.

Мало-помалу масса народу, сжимая и сдавливая, вынесла на плечах, на руках лошадей, карету и сидевших в карете двух человек.

Один из них был кардинал де Роан.

Его спутник, румяный, радостный, сияющий, встретил столь же лестный прием. Женщины завладели кардиналом, мужчины кричали:

– Да здравствует Калиостро!

Шум со стороны Моста Менял снова привлек к себе внимание Жанны.

Окруженный людьми фиакр взбирался на мост.

В фиакре Жанна разглядела улыбавшуюся и показывавшую народу своего ребенка Оливу, которая тоже уезжала, свободная и обезумевшая от радости.

На середине моста ее поджидала почтовая карета. В этой карете, за спиной одного из своих друзей, прятался де Босир Олива, поднявшись в карету, упала в объятия Босира.

При виде всех этих людей, свободных, счастливых, ликующих, Жанна спрашивала себя, почему она одна не получает никаких известий?

– Но я! Я! – воскликнула она. – Что за утонченная жестокость! Почему не объявляют приговор мне?

– Сударыня! Нам, низшим служащим тюрьмы, запрещается рассказывать о приговорах – их оглашение лежит на обязанности секретарей судов.

– Но это же чудовищно! – воскликнула Жанна в порыве ярости. Привратник испугался – он предугадывал возобновление вчерашних сцен.

– Хорошо, – сказал он, – успокойтесь.

– Ну, говорите!

– А вы будете терпеливы и не скомпрометируете меня?

– Обещаю, клянусь вам! Говорите!

– Так вот: господин кардинал признан невиновным.

– Это я знаю.

– Господин Калиостро объявлен непричастным к делу.

– Знаю! Знаю!

– С мадмуазель Оливы обвинение снято.

– А дальше? Дальше?..

– Господин Рето де Вилет приговорен… Жанна вздрогнула.

–..к галерам!..

– А я? Я? – крикнула она, в бешенстве топая ногами.

– Терпение, сударыня, терпение!.. Ведь вы же мне обещали!

– Я терпелива. Говорите же… А я?..

– Вы приговорены к изгнанию, – отводя глаза, слабым голосом сказал привратник.

Молния радости сверкнула в глазах графини и угасла так же быстро, как и вспыхнула.

Жанна притворилась, что теряет сознание, и с громким криком упала на руки своих хозяев.

– Что же с ней было бы, – прошептал Юбер на ухо жене, – если бы я сказал ей правду?

Глава 40. ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА

Жанна все время ждала, что секретарь суда, обещанный ей привратником, появится и огласит ей приговор суда, вынесенный по ее делу.

Теперь, когда ее оставили муки сомнений и едва ли продолжались муки сравнений, другими словами – муки гордости, она говорила себе:

«Изгнанница! Я становлюсь изгнанницей! Другими словами, я получаю право унести свой миллион в шкатулке и жить под апельсиновыми деревьями Севильи или Агридженто53 зимой, в Германии или в Англии летом; другими словами, ничто не помешает мне, молодой, красивой, знаменитой, жить так, как я хочу, может быть, с мужем, если он такой же изгнанник, как я, – а я знаю, что он на свободе, – может быть, с друзьями, которых всегда дарят нам счастье и молодость!»

Жанна начала уже обдумывать продажу брильянтов и свое устройство в Лондоне (дело было летом), когда воспоминание о Рето де Билете вернуло ее к действительности.

– Бедный малый! – со злой усмешкой сказала она.. – Он один поплатился за всех. Значит, для искупления всегда нужна дрянная душонка в философском смысле слова, и всякий раз, как появляется такая необходимость, появляется козел отпущения, а с ним и орудие, которое его истребит.