Ожерелье королевы

Босир прижал к сердцу кредитные билеты и снова пустился бежать, на сей раз по направлению к Люксембургскому дворцу.

Но то ли небо, то ли ад решили, что на сей раз де Крон ничего не поделает с Босиром.

Не успел любовник Николь свернуть на улицу Сен-Жермен-де-Пре, как его едва не опрокинула великолепная карета, которую лошади гордо несли на улицу Дофины.

Босир метнулся в сторону, но, оглянувшись, увидел в карете Оливу и очень красивого мужчину, которые оживленно разговаривали.

Он слабо вскрикнул, и это только поддало жару лошадям.

Несчастный Босир, изнемогший морально и физически, бросился на улицу Фосе-Мсье-ле-Пренс, добрался до Люксембурга, прошел уже опустевший квартал и очутился за заставой, где нашел убежище а комнатушке, хозяйка коей оказала ему всевозможные знаки внимания.

Он расположился в этой конуре, спрятал кредитки под плитку пола, поставил на нее ножку кровати и улегся, обливаясь потом и ругаясь, перемежая богохульства с изъявлениями благодарности Меркурию, испытывая отчаянную тошноту от сладкого вина, настоенного на корице, – напитка, весьма пригодного для того, чтобы вызвать выделение пота на коже и уверенность в душе.

Он был уверен, что полиция не найдет его. Он был уверен, что никто не отберет у него деньги.

Глава 22. ГЛАВА, В КОТОРОЙ МАДМУАЗЕЛЬ ОЛИВА НАЧИНАЕТ СПРАШИВАТЬ СЕБЯ О ТОМ, ЧТО ЖЕ ХОТЯТ С НЕЙ СДЕЛАТЬ

Босир действительно увидел в карете не кого иного, как мадмуазель Оливу, сидящую рядом с человеком, которого он не узнал, так как видел только однажды, но которого узнал бы, если бы увидел дважды; Олива, как обычно, была на прогулке в Люксембургском саду.

В ту минуту, когда она расплачивалась за свой стул40, намереваясь вернуться домой, и улыбалась хозяину садового ресторанчика, постоянной посетительницей которого она была, на одной из аллей появился Калиостро; он подбежал к ней и взял ее за руку.

Она тихонько вскрикнула.

– Куда вы направляетесь? – спросил он.

– На улицу Дофины, к себе домой!

– Это будет на руку людям, которые вас там ждут, – проговорил господин. – Там вас арестуют, моя дорогая!

– Арестуют? Меня?

– Несомненно. Двенадцать человек, которые вас поджидают, – это стрелки де Крона.

Олива вздрогнула: некоторые люди всегда пугаются неожиданных вещей.

Тем не менее, несколько глубже погрузившись в свою совесть, она собралась с силами.

– Я ничего не сделала, – заявила она. – За что же меня арестуют?

Олива остановилась, бледная и взволнованная.

– Вы играете со мной, как кошка с несчастной мышью, – продолжала она. – Послушайте: если вы что-то знаете, скажите мне! Ведь они имеют зуб на Босира?

Она остановила на Калиостро умоляющий взгляд.

– Невелика хитрость узнать об этом!.. Я продолжаю. Я отношусь к вам с участием и желаю вам добра, а уж остальное вас не касается. Идемте на улицу Анфер! Быстро! Там вас ждет моя карета.

С этими словами он довел Оливу до ограды, отделявшей сад от улицы Анфер. Подъехавшая карета взяла эту пару и довезла Калиостро и Оливу на улицу Дофины, к тому месту, где их обоих заметил Босир.

Олива разглядела полицейских, увидела свой дом, подвергшийся вторжению, и в то же мгновение бросилась в объятия своего покровителя с таким отчаянием, которое могло бы растрогать любого, только не этого железного человека.

Он ограничился тем, что сжал руку молодой женщины и, опустив шторку, скрыл ее самое.

– Спасите меня! Спасите меня! – повторяла тем временем несчастная девушка.

– Обещаю, – произнес он.

– Я вверяю себя вам, делайте со мной, что хотите, – с ужасом отвечала она.

Он отвез ее на улицу Нев-Сен-Жиль, в тот самый дом, где, как мы видели, он принимал Филиппа де Таверне.

Устроив ее в небольшом помещении на третьем этаже, подальше от прислуги и от всякого надзора, он сказал:

– Нужно устроить так, чтобы вы стали счастливее, чем будете здесь.

Он поцеловал ей руку и направился к выходу.

– Ах! – воскликнула она. – Главное, принесите мне известия о Босире!

– Это прежде всего, – отвечал граф и запер ее в комнате.

– Если поселить ее, – спускаясь с лестницы, задумчиво говорил он себе, – в доме на улице Сен-Клод, то это будет осквернением дома. Но необходимо, чтобы ее не видел никто, а в этом доме ее никто не увидит. Если же, напротив, понадобится, чтобы некая особа ее заприметила, то эта особа заприметит ее в доме на улице Сен-Клод. Что ж, принесем еще и эту жертву! Погасим последнюю искру факела, горевшего в былое время!

Глава 23. ПУСТОЙ ДОМ

Калиостро в одиночестве очутился у старого дома на улице Сен-Клод, который наши читатели, должно быть, еще не совсем забыли. Когда он остановился у дверей, уже спустилась ночь. Можно было видеть лишь редких прохожих на проезжей части бульвара.

Когда калитка открылась, глазам Калиостро представился пустой двор, поросший мхом, словно кладбище.

Он запер за собой калитку, и ноги его увязли в густом, непокорном бурьяне, который завоевал даже мощеную площадь.