Ожерелье королевы

– Помогите мне, и через три недели я смогу получить должность министра.

– Черт возьми! Через три недели! Это долго! Срок первого платежа назначен через две недели.

– Э, все удачи приходят одновременно, у королевы есть деньги, и она заплатит, а у меня будет заслуга благого намерения, и только. Этого слишком мало, графиня, клянусь честью, этого слишком мало! Бог свидетель, что за это примирение я весьма охотно заплатил бы пятьсот тысяч ливров.

– Не волнуйтесь, – с улыбкой прервала его графиня, – это заслуга будет оценена выше всех других. А у вас их много?

– Признаться, я и сам ставлю эту заслугу на первое место: теперь королева мне обязана…

– Ваше высокопреосвященство! Что-то говорит мне, что вы насладитесь этим удовольствием. Вы готовы к этому?

– Я приказал продать все мое имущество и взял вперед мои доходы и бенефиции42 за будущий год.

– Значит, у вас есть пятьсот тысяч ливров?

– Есть, но что я буду делать после первого взноса, я не знаю.

– Этот взнос, – воскликнула Жанна, – дает нам целых три месяца покоя! А за эти три месяца сколько воды утечет, Боже милостивый!

– Вы правы… Куда вы едете?

– Я еду к королеве, чтобы узнать, как подействовало на нее ваше появление.

– Отлично. А я возвращаюсь в Париж.

– Зачем? Вы можете снова появиться на вечерней игре. Не отступайте – это превосходная тактика.

– К сожалению, я должен явиться на свидание, о котором меня предупредили до отъезда.

– На свидание?

– И достаточно серьезное, судя по содержанию письма, которое мне принесли. Посмотрите…

– Почерк мужской, – заметила графиня и прочитала:

«Ваше высокопреосвященство! Некто желает поговорить с Вами о возвращении значительной суммы. Это лицо явится к вам вечером в Париже, дабы иметь честь получить у Вас аудиенцию».

– Полноте, ваше высокопреосвященство, не тревожьтесь. К тому же встретиться с людьми, которые обещают вернуть деньги, – риск невелик. Самое худшее, что может случиться, это то, что они не заплатят. Прощайте, ваше высокопреосвященство!

И они расстались. Кардинал вернулся в Париж в состоянии небесного блаженства.

Вернувшись в Париж, он принялся за дело: в один присест сжег целый ящик любовных записок, вызвал своего управляющего и приказал ему провести различные преобразования, велел секретарю наточить перья для писания памятной записки о политике Англии, которую он превосходно понимал, и, поработав час, уже начал вновь обретать самообладание, когда звонок, раздавшийся у него в кабинете, возвестил о прибытии важного посетителя.

Появился привратник.

– Кто там? – спросил прелат.

– Человек, который утром написал вашему высокопреосвященству.

– Но у этого человека есть имя! Узнайте его. Минуту спустя, привратник появился снова.

– Его сиятельство граф Калиостро, – доложил он. Принц вздрогнул.

– Пусть войдет!

Граф вошел, и дверь за ним затворилась.

– Великий Боже! – воскликнул кардинал. – Кого я вижу?

– Я совсем не изменился, ваше высокопреосвященство, – с улыбкой произнес Калиостро.

– Возможно ли?.. – пробормотал де Роан. – Живой Джузеппе Бальзаме, тот самый, о котором говорили, что он погиб при пожаре! Джузеппе Бальзамо…

– Да, ваше высокопреосвященство, живой граф Феникс43, живее, чем когда бы то ни было.

– А под каким же именем вы являетесь сейчас? – И почему вы не сохранили свое прежнее имя?

– Именно потому, ваше высокопреосвященство, что оно старое и что оно вызывает прежде всего у меня, а потом и у других, слишком много грустных или же тягостных воспоминаний. Я говорю только о вас, ваше высокопреосвященство. Скажите, разве вы не закрыли бы дверь перед Джузеппе Бальзамо?

– Я? О, нет, нет!

Ошеломленный кардинал до сих пор не предложил Калиостро сесть.

– Это от того, – продолжал тот, – что у вашего высокопреосвященства лучше память и больше честности, чем у всех прочих, взятых вместе.

– Когда-то вы оказали мне такую услугу…

– Я знаю; мы с вами оба уже не те… Полноте, ваше высокопреосвященство, я уже не мудрец, но зато я ученый. А вы уже не прекрасный молодой человек, но зато вы прекрасный принц. Помните ли вы, ваше высокопреосвященство, тот день, когда у меня в кабинете, обновленном в ту пору благодаря стенным коврам, я обещал вам любовь некоей женщины, а моя ясновидящая сказала, что это будет блондинка?

Кардинал побледнел, потом внезапно покраснел. И ужас, и радость возникали в зависимости от чередующихся сокращений и расширений сердца.

– Помню, – произнес он, – но смутно.

– Посмотрим, – с улыбкой сказал Калиостро, – посмотрим, гожусь ли я еще в чародеи. Подождите. Сейчас я сосредоточусь на определенной мысли.

Он задумался.

– Где эта белокурая девочка ваших любовных грез? – помолчав, спросил он. – Что она делает?.. Ах, черт возьми! Я ее вижу.., да.., да, вы тоже сегодня ее видели. Более того: сегодня вы у нее побывали.

Кардинал положил ледяную руку на сильно бьющееся сердце.

– Бога ради, – произнес он так тихо, что Калиостро едва расслышал его.