Ожерелье королевы

— Дайте нам руку, сударь, и проводите нас до экипажей на площади, — властно сказала старшая дама. — Вебер! — громко проговорила она. — Подними Белуса на дыбы, чтобы эта толпа испугалась и разбежалась!

— А если они зломают кузоф?

— Пусть ломают, тебе-то что? Спаси, если сможешь, Белуса, а главное, спасайся сам — вот единственное мое поручение.

— Карашо, сутарыня, — отвечал Вебер.

В то же мгновение он пощекотал вспыльчивого ирландца, ирландец скакнул в самую гущу толпы и опрокинул самых пылких, которые вцепились в поводья и оглобли.

Велики были в эту минуту всеобщее смятение и ужас.

— Вашу руку, сударь, — сказала дама офицеру. — Идемте, милая, — прибавила он, оборачиваясь к Андре.

— Идемте, идемте, отважная женщина, — шепотом произнес офицер. Он с искренним восхищением подал руку той, которая ее требовала.

Несколько минут спустя он довел обеих женщин до соседней площади, где фиакры стояли в ожидании седоков, кучера спали на козлах, а лошади, полузакрыв глаза и опустив головы, дожидались своего скудного вечернего рациона.

Глава 5. ВЕРСАЛЬСКАЯ ДОРОГА

Обе женщины оказались вне досягаемости толпы, но можно было опасаться, что какие-нибудь любопытные побегут за ними, узнают их и снова устроят сцену, подобную той, которая только что произошла и от которой на сей раз им, видимо, будет труднее ускользнуть.

Молодой офицер сознавал, что такая опасность есть, — дамы хорошо поняли это по энергии, с какой он будил кучера, который скорее замерз, чем заснул.

— Куда вы едете, сударыни? — опять-таки по-немецки спросил офицер.

— В Версаль, — на том же языке ответила старшая дама.

— В Версаль? — вскричал кучер. — Вы сказали: «В Версаль»?

— Вам хорошо заплатят, — сказала старшая немка.

— Вам заплатят, — по-французски повторил кучеру офицер.

— А сколько? — спросил тот.

— Луидора достаточно? — спросила офицера младшая дама, продолжая германизацию.

— Тебе предлагают луидор, — перевел молодой человек.

— Луидор — это справедливо, — пробурчал кучер, — ведь я рискую переломать ноги моим лошадям.

— Луидора достаточно, сударыня, — сказал офицер. С этими словами он повернулся к кучеру.

— Слезай с козел, мошенник, и открой дверцу, — приказал он.

— Я хочу, чтобы мне заплатили вперед, — заявил кучер.

— Мало ли, чего ты хочешь!

— Я в своем праве. Офицер сделал шаг вперед.

— Мы заплатим сейчас, заплатим, — сказала старшая немка.

Но искали деньги обе дамы напрасно: ни у той, ни у другой не нашлось ни одного су.

Офицер видел, как они нервничают, краснеют, бледнеют; положение усложнилось.

Дамы уже решили дать кучеру в залог цепочку или какую-нибудь драгоценность, но тут офицер, желая избавить их от сожалений, которые могли бы их унизить, вытащил из кошелька луидор и протянул кучеру.

Тот взял луидор и, пока дамы благодарили офицера, осмотрел его и взвесил на руке, потом открыл дверцу, и дама, сопровождаемая своей спутницей, поднялась в карету.

— А теперь, бездельник ты этакий, — обратился к кучеру молодой человек, — отвези этих дам, да вези быстро, а главное — честно, слышишь?

Во время этого короткого монолога дамы посовещались. В самом деле: они с ужасом увидели, что их проводник, их покровитель, намеревается их покинуть.

— Сударыня, — шепотом сказала младшая дама своей спутнице, — ему нельзя уходить…

— Почему же? Спросим, как его имя и его адрес; завтра мы отошлем ему этот луидор с благодарственной записочкой, которую черкнете вы.

— Нет, нет, сударыня, умоляю вас, не надо с ним расставаться! Ведь если кучер — человек непорядочный, в дороге возникнут затруднения… В такое время, когда дороги плохие, — кого мы попросим о помощи?

— Вы правы, — согласилась старшая дама. Но офицер уже откланивался.

— Сударь, сударь! — по-немецки взмолилась Андре. — Одно слово, одно слово, прошу вас!

— Я к вашим услугам, сударыня, — отвечал, видимо, недовольный офицер, сохранивший, однако, на лице, в голосе и даже в оттенке голоса самую изысканную учтивость.

— Сударь! — продолжала Андре. — Вы не можете отказать нам в милости после стольких услуг, которые вы нам уже оказали!

— Я слушаю вас.

— Так вот, сказать по правде, мы боимся кучера, который с самого начала не произвел на нас приятного впечатления.

— Вы напрасно беспокоитесь, — сказал офицер, — я знаю его номер: сто семь, буква извозчичьей биржи. Если он вам не угодит, обратитесь ко мне.

— К вам! — забывшись, произнесла по-французски Андре. — Да как же мы к вам обратимся, если мы не знаем даже вашего имени!

Молодой человек сделал шаг назад.

— Вы говорите по-французски! — в изумлении воскликнул он. — Вы говорите по-французски и уже битый час терзаете мой слух немецким! Сударыня, честное слово, это нехорошо!