Ожерелье королевы

— Что это значит? — повернувшись к королеве, спросил озадаченный молодой человек.

— Это значит, что Лорана заменили швейцарцем, вот и все.

Молодой принц снова принялся звать Лорана, потом стал стучать в дверь, потом поднял такой грохот эфесом шпаги, что взбешенный швейцарец крикнул:

— Ах так? Прекрасно! Сейчас я позову офицера!

— Э, черт возьми! Зови, бездельник! Этого-то я и добиваюсь уже четверть часа!

Мгновение спустя по ту сторону двери послышались шаги. Королева и Андре встали позади графа д'Артуа, готовые воспользоваться проходом, который, по всей вероятности, должен был сейчас перед ними открыться.

Слышно было, как швейцарец объясняет причину шума.

— Господин лейтенант, — сказал он, — это дамы, а с ними какой-то мужчина, который сейчас обозвал меня бездельником. Они хотят ворваться силой.

— Да что же удивительного в том, что мы хотим войти, коль скоро мы живем во дворце?

— Быть может, это и вполне естественное желание, сударь, но это запрещено, — отвечал офицер.

— Запрещено? Да кем же?

— Королем.

— Король приказал вам прогнать своего брата как вора или попрошайку? Я — граф д'Артуа, сударь! Черт подери! Вы многим рискуете, заставляя меня мерзнуть за дверью!

— Ваше высочество граф д'Артуа! — заговорил лейтенант. — Бог свидетель, что я отдам всю мою кровь за ваше королевское высочество, но король сделал мне честь и сказал, доверяя мне охрану этой двери, чтобы я не открывал никому, даже ему, королю, если он появится после одиннадцати. Таким образом, ваше высочество, я смиренно прошу вас простить меня, но я солдат, и если бы я увидел вместо вас за этой дверью ее величество королеву, дрожащую от холода, я ответил бы ее величеству то, что я имел несчастье ответить вам.

Сказавши это, офицер почтительнейше пожелал спокойной ночи и медленно возвратился на свой пост.

— Мы погибли! — сказала королева своему деверю, беря его за руку.

Тот не ответил.

— А кому-нибудь известно, что вы ушли? — после минутного молчания спросил он.

— Не знаю! — отвечала королева. — Я за дверью, а завтра из-за невинного поступка разразится ужасный скандал. В окружении короля у меня есть враг, и я его прекрасно знаю!

— Да, в окружении короля у вас есть враг, сестричка, это возможно. Так вот, у меня есть мысль… Э, черт побери, не глупее же я его, хотя он и образованнее меня!

— Кто — он?

— Черт возьми! Его высочество граф Прованский note 17!

— Ах, так вы согласны со мной, что он — мой враг?

— Да разве он не враг всего юного, всего прекрасного, всего, что может... то, чего не может он?

— Брат! Вы что-нибудь знаете об этом приказе?

— Может быть, и знаю; но прежде всего уйдем отсюда — тут холод собачий! Идемте со мной, дорогая сестра!

— Куда же?

— Вот увидите: в такое местечко, где, во всяком случае, тепло; идемте, а по дороге я расскажу вам, что я думаю по поводу закрытия двери. Ах, граф Прованский, мой дорогой и недостойный братец!.. Дайте мне руку, сестра, возьмите меня за другую руку, мадмуазель де Таверне, и повернем налево!

Все трое двинулись в путь.

— Так вы говорите, граф Прованский?.. — произнесла королева.

— Так вот, сегодня вечером, поужинав у короля, он прошел в большой кабинет; днем король долго разговаривал с графом Гаагским, а вас мы не видели.

— В два часа я уехала в Париж.

— Я это прекрасно знал; король же, — простите, что я скажу вам это, дорогая сестра, — думал о вас не больше, чем о Гарун-аль-Рашиде и его великом визире Джаффаре, и беседовал о географии, как вдруг граф Прованский сказал: «Я хотел бы засвидетельствовать мое почтение королеве».

— Ах, ax! — произнесла Мария-Антуанетта. «Королева ужинает у себя!» — отвечал король. «Ах, вот как, а я думал, она в Париже!» — прибавил наш братец.

«Нет, она у себя», — спокойно возразил король. «Я только что был у нее, но меня даже не приняли», — возразил граф Прованский.

Тут я увидел, что король нахмурил брови. Он отпустил и брата, и меня и, когда мы вышли, наверное, осведомился о вас. Людовик, как вам известно, не любит выходок; он, должно быть, захотел вас видеть, его, нужно думать, к вам не впустили и он, конечно, что-то заподозрил.

— Совершенно верно: госпожа де Мизери получила распоряжение никого не впускать.

— Ну, вот видите!.. Чтобы удостовериться, что вы отсутствуете, король несомненно отдал этот строгий приказ, который выставил нас за дверь.

— Согласитесь, граф, что это ужасный поступок!

— Соглаш... но вот мы и пришли.

Принц положил руку на изящную резную панель.

Дверь отворилась.

Королева взглянула на мадмуазель де Таверне как человек, который идет на риск; она переступила порог с одним из тех движений, которые так очаровательны у женщин и которые хотят сказать: «Полагаюсь на милость Божию!»

Дверь бесшумно закрылась за ними.

— Сестра! — сказал граф д'Артуа. — Это моя холостяцкая квартира: один я могу сюда проникнуть и проникаю всегда один.

— Почти всегда, — заметила королева.

— Нет, всегда!

— Лучше уж помолчим об этом, — садясь в кресло, сказала королева. — Я ужасно устала. А вы, бедняжка Андре?

— Ох, я падаю от изнеможения, и если вы, ваше величество, разрешите…