Ожерелье королевы

– Повторяю вам, ваше величество, ничто при дворе, ничто в свете меня больше не манит. Здесь я живу, как трава, как растение: у меня есть мне одной ведомые радости; вот почему только что, когда я увидела вас, свою блистательную государыню, я, робкая отшельница, не сразу поняла, что происходит: мои глаза зажмурились, ослепленные вашим блеском; умоляю вас, простите меня: в том, что я забыла суетную пышность света, нет большого греха; мой духовник каждый день хвалит меня за это, ваше величество, молю вас, не будьте ко мне строже, чем он.

– Так вам нравится в монастыре? – спросила королева.

– Я наслаждаюсь уединением.

– И не жалеете ни о каких радостях мира?

– Ни о каких.

«Силы небесные! – подумала королева. – Неужели я потерплю поражение?»

И по ее жилам пробежал смертельный холод.

«Попробуем ее искусить, – решила она. – Если это средство не удастся, прибегнем к мольбам. Боже милосердный, неужели мне придется умолять ее, чтобы она не отвергала господина де Шарни! За что мне такая мука!»

Справившись с волнением, Мария Антуанетта заговорила вновь:

– Андреа, вы столь решительно изъявили свое довольство, что лишили меня надежды, которую я питала.

– Какой надежды, ваше величество?

– Не будем об этом говорить, коль скоро намерения ваши так тверды… Увы, я лелеяла тень мечты, но вот она развеялась! Я живу среди теней! Не будем больше к этому возвращаться.

– И все-таки, ваше величество, раз уж вам этого хотелось, объясните мне…

– Зачем же? Вы удалились от мира, не правда ли?

– Да, государыня.

– По доброй воле?

– О да, по доброй воле.

– И вы довольны своим решением?

– Как никогда прежде.

– Вот видите, в таком случае мои речи излишни. Бог свидетель, я на мгновение поверила, что могу сделать вас счастливой.

– Меня?

– Да, вас, неблагодарная, а вы еще на меня роптали. Но теперь вам открылись иные радости, вы лучше, чем я, знаете, что вам по вкусу, в чем ваше призвание. И я отказалась…

– Сделайте милость, ваше величество, скажите мне в конце концов, о чем идет речь.

– О, ничего особенного: я хотела вернуть вас ко двору.

– Вернуть меня ко двору? – с горькой улыбкой воскликнула Андреа. – О Господи! Ни за что, никогда, как ни мучительно мне ослушаться вас, ваше величество!

Королева задрожала. Ее сердце пронзила невыразимая боль. Она терпит поражение – могучий корабль наскочил на крохотный гранитный утес.

– Вы отказываетесь? – прошептала она и, чтобы не выдать своего смущения, закрыла лицо руками.

Видя, что королева страдает, Андреа подошла и опустилась перед ней на колени; она словно надеялась, что ее почтение смягчит боль, которую она причинила Марии Антуанетте, уязвив ее дружбу или гордость.

– Полноте, – сказала она, – что бы вы стали делать при дворе со мной – печальной, ничтожной, нищей, отверженной, которой все избегают, потому что женщинам я не в силах внушить даже капли ревности, а мужчинам – даже легкого интереса и влечения? Ах, государыня, обожаемая моя госпожа, оставьте в покое монахиню, которую даже Бог не призывает к себе, видя ее никчемность, – даже Бог, прибежище убогих телом и духом. Оставьте меня.

– Поверьте, то, что я хотела вам предложить, – продолжала королева, поднимая взгляд, – опровергло бы все унижения, на которые вы жалуетесь! Благодаря замужеству, которое я имела для вас в виду, вы стали бы одной из самых блестящих дам во всей Франции.

– Благодаря замужеству?.. – пробормотала изумленная Андреа.

– Вы отказываетесь? – спросила королева, теряя всякую надежду.

– Да, отказываюсь, отказываюсь!

– Андреа… – начала было королева.

– Ваше величество, я отказываюсь.

У Марии Антуанетты болезненно сжалось сердце: пора было переходить к мольбам. Она встала с кресла, растерянная, дрожащая, в нерешительности не зная, с чего ей начать свои уговоры, и тут Андреа заступила ей дорогу. Удерживая ее за край платья – ей показалось, что королева сейчас уйдет, – она попросила:

– Ваше величество, окажите мне хотя бы одну огромную милость: назовите человека, который желал бы видеть меня спутницей жизни; я столько страдала от унижений, что имя этого великодушного человека…

И она улыбнулась горестной улыбкой.

– Имя его отныне будет бальзамом для моей израненной гордости.

Королева заколебалась, но нужно было идти до конца.

– Господин де Шарни, – печальным и спокойным тоном произнесла она.

– Господин де Шарни? – вскричала потрясенная Андреа. – Господин Оливье де Шарни?

– Да, господин Оливье, – подтвердила королева, удивленно глядя на девушку.

– Племянник господина де Сюфрена? – допытывалась Андреа; щеки у нее раскраснелись, глаза вспыхнули, как звезды.

– Племянник господина де Сюфрена, – отвечала Мария Антуанетта, со все возрастающим удивлением следя за тем, как переменилось лицо Андреа.

– Скажите, ваше величество, вы хотите выдать меня за господина Оливье?

– Да, именно за него.

– И он… согласен?

– Он к вам сватается.

– Я согласна, согласна! – в упоении, в восторге воскликнула Андреа. – Значит, он любит меня – и я его люблю!