Ожерелье королевы

Вдруг один из лакеев открыл дверь и доложил:

— Господа Бёмер и Боссанж!

Дон Мануэл быстро встал.

— Выгоните вон этих людей! — воскликнул он гневным тоном.

Лакей собирался выполнить это приказание.

— Нет, выгоните их сами, господин секретарь, — продолжал посол.

— Ради самого Неба, — умоляюще заговорил Дюкорно, — позвольте мне исполнить приказание монсеньера… Я его несколько смягчу, если оно непременно должно быть исполнено.

— Делайте как хотите, — небрежно отвечал дон Мануэл.

Босир приблизился к нему в ту самую минуту, как Дюкорно поспешно вышел.

— Что же? Этому делу суждено сорваться? — спросил дон Мануэл.

— Нет, Дюкорно его поправит.

— Он только его запутает, несчастный! Мы разговаривали у ювелира по-португальски, и вы сказали, что я не понимаю ни слова по-французски. Дюкорно все испортит.

— Я побегу туда!

— Но, может быть, вам опасно показываться, Босир?

— Вы увидите, что нисколько… Предоставьте мне полную свободу.

— Ну, черт побери!

Босир вышел.

Дюкорно нашел внизу Бёмера и Боссанжа, обращение которых с той минуты, как они вошли в посольство, совершенно изменилось в смысле учтивости, по крайней мере, если не в смысле доверчивости.

Они очень мало рассчитывали встретить здесь знакомое лицо и несмело проскользнули в первые комнаты. Увидев Дюкорно, Боссанж радостно вскрикнул от изумления.

— Вы здесь! — воскликнул он и подошел к нему с распростертыми объятиями.

— А, вы очень любезны, — сказал Дюкорно, — признали меня здесь, мой богатый кузен. Потому ли это, что вы встречаете меня в посольстве?

— Правда, — отвечал Боссанж, — простите, что мы так отдалились друг от друга, но не сердитесь на меня и окажите мне услугу.

— Я для того и пришел.

— О, благодарю вас! Вы, значит, состоите при посольстве?

— Да.

— Расскажите мне…

— О чем?

— О самом посольстве.

— Я здесь правитель канцелярии.

— О, прекрасно! Мы хотим говорить с послом.

— Я пришел сюда от него.

— От него? Чтобы сказать нам…

— Что он просит вас как можно скорее уйти из его дома, господа.

Оба ювелира переглянулись, ошеломленные.

— Потому что, — продолжал с важностью Дюкорно, — вы, по-видимому, вели себя неловко и недостойно.

— Выслушайте же нас.

— Это бесполезно, — раздался неожиданно голос Босира, который показался на пороге комнаты с горделивым и холодным видом. — Господин Дюкорно, его превосходительство приказал нам удалить этих господ. Выпроводите же их.

— Господин секретарь…

— Повинуйтесь, — сказал презрительно Босир. — Прошу вас не медлить.

И он удалился.

Правитель взял своего родственника за правое плечо, а компаньона своего родственника — за левое и тихонько стал выталкивать их из комнаты.

— Вот ваше дело и не состоялось, — сказал он.

— Как эти иностранцы обидчивы, Боже мой! — пробормотал Бёмер, который сам был немец.

— Когда человек называется да Суза и имеет девятьсот тысяч ливров годового дохода, дорогой кузен, — сказал правитель канцелярии, — то он имеет право быть каким хочет.

— Ах, — вздохнул Боссанж, — я вам говорил, Бёмер, что вы слишком круты в делах.

— Э, — отвечал упрямый немец, — если мы не получим его денег, так и он ведь не получит нашего ожерелья.

Они были в это время уже недалеко от выхода.

Дюкорно рассмеялся.

— Знаете ли вы, что такое португалец? — сказал он им презрительно. — Знаете ли вы господа, что такое посол? Неужели вы думаете, что он буржуа вроде вас? Не знаете? Ну так я скажу вам. Один вельможа, фаворит одной царственной особы, господин Потемкин, покупал ежегодно к первому января корзину вишен для своей государыни и платил за нее сто тысяч экю, по тысяче ливров за каждую вишню. Это недурно, не правда ли? Так вот господин да Суза купит копи в Бразилии, чтобы найти в них бриллиант такой величины, как все ваши. Он истратит на это свои доходы за двадцать лет. Но что это значит для него? У него нет детей. Так-то.

Он уже закрывал за ними дверь, когда Боссанж вдруг спохватился.

— Поправьте это дело, — сказал он, — и вы получите…

— Здесь никого нельзя подкупить, — отвечал Дюкорно.

И закрыл дверь.

В тот же вечер посол получил следующее письмо:

«Монсеньер!

Лицо, ожидающее Ваших приказаний и желающее повергнуть к Вашим стопам глубочайшие извинения Ваших покорных слуг, находится у дверей Вашего посольства. По первому знаку Вашего Превосходительства лицо вручит одному из Ваших людей ожерелье, которое имело счастье привлечь Ваше внимание.

Удостойте принять, монсеньер, уверения в нашем глубоком уважении и проч. и проч.

Бёмер и Боссанж».

— Итак, — сказал дон Мануэл, прочтя это послание, — ожерелье наше!

— Нет, еще нет, — отвечал Босир, — оно будет наше, только когда мы его купим. Купим же его!

— Каким образом?