Ожерелье вечности

Переход занял около часа, припасённые факелы сослужили свою службу, при их помощи нашлось отверстие, через которое вода сливалась из купели небольшим водопадом в целую подземную реку. Место её отвесного ухода в скалу было почти полностью покрыто водой. Небольшой свод давал надежду, что на лодке, может быть, будет возможно продвинуться дальше. Посланные гонцы принесли лодку, в которую поместились Николай, Лукас и четыре лучника. Положив в лодку запас пищи и воды, факелы и стрелы, этот небольшой отряд со словами о Боге на устах тронулся в путь.

Напряжение не отпускало Николая в течение нескольких часов, пока они двигались по тоннелю, заставляя лихорадочно хвататься то за весло, то за факел, осматривая свод нависшей пещеры, который пока ещё позволял продвигаться вперёд помаленьку. Было страшно, что впереди может быть и более узкое место. Но опасения оказались напрасными — впереди посветлело, и подземная река вышла на свет божий. Николай с содроганием понял, что их вынесло в дельту реки, впадающей в море, той самой, через которую они переправлялись по дороге в Лесбург. Тот самый мост показался вскоре, стремительно приближаясь. Грести уже не было необходимости, течение реки стало быстрым и бурным. Николай, как ни напрягал зрение, не видел никаких следов Мани, и это обстоятельство делало его всё мрачнее и мрачнее. Вариант со случайным исчезновением уже никак не проходил. Оставалось только надеяться, что похитители сохранят ей жизнь. О другом и подумать было невыносимо. Когда воды реки вынесли их, наконец, в море, Николай и Лукас невольно задумались, что же дальше? Куда направиться, где искать девушку?

После короткого совещания они пришли к выводу, что выход только один — направиться в музей на Одиноком острове и там искать встречи с похитителями. К вечеру, пристав к уже знакомому причалу в Водоборе, Лукас встретился со своим знакомым рыбаком, договорился о ночлеге и о доставке на остров. Николай спал — не спал, измотавшая его усталость не давала уснуть, перевозбуждение и страх вогнали его в состояние полудрёмы, поэтому он встал утром разбитый, с тяжёлой головой. Лишь свежий морской ветер освежил голову, которую посетили воспоминания. Вот здесь, рядом, у поручня стояла Маняша, смешно морщила носик и жмурила от яркого солнца глаза. Одно только её присутствие придавало значение незначительным замечаниям, просто взгляду, просто жесту и наполняло его ощущением полноты бытия, законченности и неповторимости мгновения. Острая тоска и страх опять вонзили в него свои безжалостные когти. Казалось, болело всё тело, настолько болела душа. Слёзы брызнули из глаз, почти как в детстве, когда рыдания сотрясают и не дают дышать и говорить, но приносят облегчение.

Захандрила тут душа, захандрила…

От надрыва крик её вдруг осёкся,

Мысли грешные мне "подарила",

Что опять смысл жизни "испёкся"!

Как же жить, не любя, нелюбимым,

Как же выдержать пытку такую,

Когда жаром любви я, палимый,

О тебе лишь, родная, тоскую…

Пряча опухшее красное лицо от окружающих, он ещё долго всматривался в приближающийся Одинокий остров, моля Господа о том, чтобы найти и освободить любимую.

Уже в пещере, с факелом в руке, Николай, пробежав все залы и не найдя и следов пребывания Мани и морских людей, в отчаянии бросился к бассейну- входу, выкрикивая вне себя проклятия и угрозы. Лукас и товарищи, наблюдая этот приступ отчаяния, смогли лишь оттащить Николая от каменного ограждения, чтобы он ненароком не повредил себя, в пылу этой борьбы не заметив, что вода в бассейне забурлила, как будто там двигалось живое существо. Они опомнились лишь тогда, когда от бассейна к ним уже двигался морской человек под два метра ростом. Кожа его напоминала дельфинью, короткие нижние конечности были похожи на лапы пингвина, а длинные верхние — на крылья ската, на концах которых было по три пальца. Голова, без всякого намёка на растительность и уши, имела человеческую форму, и лицо морского человека даже можно было бы назвать приятным, если бы не большой открытый жабий рот, украшенный множеством мелких зубов. Видимо, он что-то пытался сказать, но, после нескольких безрезультатных попыток, закрыл рот и протянул к людям руку, приглашая высказаться их. Николай, стараясь ясно выговаривать слова, спросил:

— Вы не знаете о девушке, пропавшей три дня назад в Лесбурге?