Ожидаемое забвение

Шел год в стране 2020,
А может, нет… Но точно в декабре
Был президент наружностью усатый,
И пистолет при нем же в кобуре.
До этого служил простым солдатом
То ль в Никарагуа, то ли в Мали.
И вот он президент! Видать, по блату!
И все пошло кулем-мулем вали!
Звезду рубиновую из Кремля продали
Какому-то из Штатов богачу.
За так японцам всю Сибирь отдали,
Мол, им ее освоить по плечу.
Еще отдали Мурманск Абрамовичу,
Он там медведей белых разведет,
Научит петь (ведь это дело стоящее)
О том, что русский квелый был народ,
Безропотный, послушливый и пьяница,
Он как-то без войны сошел на нет.
Остались в избах за кривыми пряслами
Калека, старики и кот Секрет,
Который в соответствии с сей кличкой
Мог разгадать, когда грядет беда.
Старик к нему:
«Газ будет?»
И тот с печки
Сказал:
«Не будет газа никогда».
Мяукнув, он продолжил предсказанье:
«И нефти скорый близится конец!»
Запричитала бабка:
«Наказанье!»

А дед, на плечи кинув фуфаец,

В чулане взял забытую веревку,
Которою сналыгивал быков
В старинные лета, при той хрущевке,
Когда зимой не обойтись без дров.
Вернулось презабавнейшее время!
А кот себе наяривал с печи,
Он предрекал, что кочет клюнет в темя,
Хоть караул на белый свет кричи!
Он предрекал, что Волжская плотина
Разрушится, провалится в разлом,
На месте моря будет киснуть глина,
И комары летать, рождая гром.
Еще, зевая, кот мяукнул странно,
Что президент совсем не президент,
А робот, видно, засланный с Урана,
Нам, россиянам, вроде б как презент.
Но бабка, в одиночестве оставшись,
Не слушала облезлого кота.
Каб дед не стал бы без вести пропавшим,
Иное все – пустая маята.
Она чугун заправила картошкой,
Глядь, а варить-то не на чем ее —
Пригрубка нет. Печник почил Лукошкин.
Заголосила бабка: «Ой-ёй-ёй!»
Заголосили и в соседних хатах,
Во всей деревне, в деревнях других,
По всей России, сказочно богатой.
…На том и я печальный кончу стих!

«Старость дается для чудачеств и беспечности…»