Ожидай странника в день бури

Тина и Сиур возвращались в Москву. Солнце вставало над верхушками елей. Упруго ложилась под колеса темная лента шоссе.

– Когда мы забирали бумаги, я оставил на двери твоей квартиры специальную метку...

– Зачем?

– Чтобы проверить, заходил кто-то или нет?

Она удивленно уставилась на него.

– Ты думаешь...

– Влад сегодня заезжал туда. Вот и обнаружил, что... словом, метка сработала. В квартире кто-то побывал. Не догадываешься кто?

Тина промолчала. Ей не хотелось ни о чем догадываться. Кто-то входил в ее квартиру.

– Может, искали Будду? Или...

Она ощущала себя как бы в двух мирах: оба дышали опасностью и смертью. Но третий мир – ее и этого мужчины, который сидит за рулем, – был прекрасен, вечен и существовал независимо не только от остальных двух, но и вообще от всего, чего угодно. Он, словно щит, стоял между ней и страхом. Между ней и болью. Между ней и злом.

– Я больше не боюсь...

Сиур подумал, что она, пожалуй, права. Страх еще никого ни от чего не спас.

– Заедем к тебе? Посмотрим, что там делается. Не пропало ли чего?

– Хорошо...

– Потом все вместе съездим куда-нибудь, развеемся. Ты хоть раз бывала в казино? Или в ночном клубе?

– Ночные клубы – это разврат.

Сиур засмеялся. Он представил себе подобную фразу в устах Веры. Да ни в жизнь! Она тщательно следила за тем, чтобы не показаться смешной. Ни при каких обстоятельствах. Особенно в обществе. Она могла часами молчать и курить, лишь бы не брякнуть что-либо невпопад. Мнение других – вот истукан, которому она молилась. Бедная Вера...

Как он мог проводить время с такой женщиной, да еще и чувствовать себя вполне счастливым? Он и близко не приближался к счастью. Он не имел о нем ни малейшего понятия...

Сиур усмехнулся своим мыслям и покачал головой.

– Над чем ты смеешься? Кто-то запросто заходит в мою квартиру, неизвестно что там делает, – это, конечно, очень смешно.

– Ну что ты, разве я позволил бы себе? – он взял ее руку и поднес к губам. – Сейчас приедем, посмотрим и решим, как быть дальше. Не волнуйся. Подумай лучше о том, куда тебе хотелось бы пойти, чтобы это не было... развратом.

Он с трудом сохранял серьезное лицо.

Тина прерывисто вздохнула. Куда она хотела бы пойти? Как будто это легкий вопрос! Какое она имеет понятие о подобных заведениях?

– Я... не знаю. Пожалуй, я буду полагаться на твой безнадежно испорченный вкус!

– Тогда твой вкус тоже может испортиться... и на кого мне тогда рассчитывать?

Она фыркнула, потом не выдержала и засмеялась.

– Уговорил, пропадать так пропадать! Потом отмолим свои грехи.

– Грешить с тобой – это мечта всей моей жизни...

* * *

Влад и Людмилочка с умилением наблюдали за девочкой, которая играла в песочнице. Толстый карапуз в шортах и панамке составил ей компанию...

Появление черной «мазды» нарушило эту идиллию.

– Вот и они...

Все четверо смотрели друг на друга, как будто заново знакомились. В каком-то смысле это так и было. Каждый день, приносящий новые события, делал их другими. Сегодня никто, – ни Тина, ни Сиур, ни Влад, ни Людмилочка, – не были точно такими же, как несколько дней назад, такими же, как вчера. Они менялись – стремительно и необратимо. Этот процесс не поворачивается вспять. Неизвестно, что ожидает их завтра, какие задачи встанут перед ними и как они будут их решать, – но такими, как прежде, они уже никогда не станут.

– Ну что, пошли?

Квартира Тины встретила их духотой и запахом застоявшейся в цветочных поддонах воды.

– Подождите здесь.

Сиур проверил комнаты, заглянул в кухню. Остальные нетерпеливо топтались в прихожей.

– Как там? – спросил Влад.

– Все на месте. Ничего подозрительного не вижу. Пусть хозяйка посмотрит.

Тина осторожно ходила по своей квартире с чувством подавленности и отчуждения. Все вроде стояло на своих местах, все было как всегда... Пыль нигде не тронута. Хотя...

Легкое дуновение, едва заметный холодок пронесся по комнате. Кровь прилила к щекам, когда она обернулась – Евлалия устремила на нее свой томительный взор, полный неизбывной тоски... Портрет стоял немного не так. Тина подошла, подняла его – конечно, кто-то сдвигал рамку с места! Вот и след, – смазанная пыль...

– Кто-то трогал портрет!

– Кому он нужен? – Людмилочка подошла поближе. – Старое фото. Тоже мне, драгоценность!

– Это ваша мама? – простодушно спросил Влад.

– Нет, конечно. Это – известная оперная певица, знаменитая примадонна Евлалия Кадмина. Она давно умерла. Еще в девятнадцатом веке. Портрет вообще не имеет ко мне никакого отношения, – мне его подарил Альберт Михайлович. Он говорил, что я похожа на Кадмину.

– По-моему, ничего общего, – возразила Людмилочка.

Сиур долго изучал черты строптивой примадонны.

– Интересная дама. От нее веет порочной чувственностью... А с виду святая, наивная, по-девичьи порывистая. Редкое сочетание. Своенравна, судя по всему, была необычайно.

– Да уж! Вы должны благодарить провидение, что мы не такие. Эта дама показала бы вам, где раки зимуют!

Сиур только теперь понял, чем так поразил его портрет Евлалии, – сходством с Тиной. Антиквар был прав. С виду они совершенно разные... если не считать затаенного огня в глазах...