Ожидание

— Ухтин бежит! — сказал Саша. — Банку гонит!

Ухтин был высокий крепкий парень с курчавой бородой. Одет он был в легкий тренировочный костюм. Виктор посигналил. Ухтин увидел их и, радостно блестя глазами и зубами, подбежал к машине.

— Залезай, — открыл ему дверцу Виктор. — Ты чего так налегке? А где куртка, что я тебе дал?

Ухтин смутился:

— Виктор Николаевич… Я ее отдал одному… Мерзнет…

— А ты не мерзнешь?

— Мне не холодно, — улыбался Ухтин, и по его розовому, свежему лицу было видно, что ему в самом деле не холодно. Снег растаял на его бороде, в машине запахло дождевой свежестью.

— Игорь, ты когда-нибудь болел? — спросил Саша.

— Один раз. Отравился молочной смесью. Импортной… Наша просроченная годится, импортная нет. Кто там лежит?

— Кто-то из бывших… Во! Может, ты его знаешь? Пошли посмотрим.

Первым к трупу подошел Виктор, следом Саша и Ухтин. Подбежали и Гоша с Яшей. Виктор смел рукавицей снег с лица покойника и каким-то странным, изменившимся голосом позвал:

— Саша!

Саша посмотрел и увидел: у покойника приоткрылись глаза. Из-под сизых век блестели зрачки, и нельзя было назвать этот взгляд мертвым, незрячим.

— Высматривает, — шепнул Саша, отступая от трупа.

Виктор тоже попятился.

— А, это Броднев, — узнал Ухтин. — У него дядя главный на санстанции.

— Броднев? Он, кажется, тоже в милиции служил?

— Нет, он пожарником был. Не то капитан, не то майор.

Они втроем вернулись в машину, а Гоша с Яшей, замерзшие, но не уставшие, продолжали направлять прохожих по узкому пути. Снег не переставал. Смеркалось. Прохожих прибавилось. Это пошли возвращающиеся с работы. Виктор по рации ругался с отделом.

— Он, видно, окоченел, скукожился. Вот веки и стянуло, — сказал Саша.

— Ясное дело, — откликнулся Виктор. — Что ж он, в самом деле высматривает, что ли? Хе!

Помолчали.

— А в прошлый раз, когда выходили… Я не обратил внимания…

— Я тоже…

— О чем это вы? — спросил Ухтин.

— Да глаза у мертвого открылись.

— Глаза? По-моему, закрытые…

— Открытые.

— Ну пусть открытые, если вам так хочется. — Ухтин улыбнулся. Он не любил спорить. — Какая разница…

— Может, показалось? — спросил Саша.

— Хрен его знает… Ты куда?

— Пойду посмотрю, — сказал Ухтин.

— Сиди. Какая разница… Фигня все это, — сказал Виктор.

— Игорь, ты вроде бы и в монастыре жил?

— Недолго… Там у них спортом нельзя заниматься. Я и ушел.

— Но вообще с религией ты согласен?

— С религией? Вообще-то согласен. А что?

— И ты веришь во все это?

— Во что?

— Ну… В душу там, в тот свет…

Ухтин пожал плечами и, словно бы извиняясь, сказал:

— Виктор Николаевич, ну что значит веришь, не веришь? Оно есть. Просто мы мало этим интересуемся. Я вот недавно прочитал: из всех знаний, накопленных человечеством, девяносто пять процентов о мертвой природе. И меньше процента о человеке. Каждый человек в своей жизни постоянно сталкивается с этим, только он мало интересуется своей жизнью.

По улице, слепя фарами, сигналя, набирая скорость, мчал победительный джип Колхозника.

— А вот то, что ты сидишь в этом рванье и не знаешь, где ночевать сегодня будешь, а он прет на джипе в ресторан — это как? — спросил Виктор.

Игорь Ухтин на это не успел ответить. Приехал долгожданный катафалк, или, проще, труповозка. Саша с Виктором подошли к трупу, чтобы помочь погрузить его, и…

— Зовет… — пробормотал Саша, глядя в темный зев, в открывшийся рот покойника.

— Кто зовет? Кого? — спросил человек с катафалка.

…Прошло несколько дней. Про труп, у которого сначала открылись глаза, а потом рот, Саша и Виктор позабыли. Служба у них была такая, что чуть ли не каждый день случалось видеть что-нибудь, от чего у самих раскрывался рот и глаза лезли на лоб. Жизнь не способствовала задумчивости над увиденным, и это признало даже начальство Саши и Виктора, которое на одном из совещаний в эти дни сказало: «Когда-то мы расследовали преступления, потом отслеживали их, теперь только успеваем регистрировать. Но, несмотря ни на что, мы должны честно исполнять свой долг».

Во исполнение долга у Виктора опять было недельное дежурство в отделе. И опять на вызов они поехали с Сашей. Вызов был обыкновенный: «приезжайте немедленно. Тут женщина с топором по подъезду бегает, грозится убить кого-то».

— Слышал про Колхозника? — спросил по дороге Саша.

— Как же… Он ведь у меня на участке живет.

Саша этим вопросом имел в виду то, что в эти дни у воров города произошли крутые реформы. Авторитета своего они застрелили прямо в ресторане. Колхозника избили до полусмерти, отняли деньги, джип, прочее имущество. Причиной таких перемен было недовольство братвы на зоне. Верхушка тратила на себя весь общак, а братва голодала.

— Два раза мы на него дело собирали, до суда доводили, — сказал Виктор. — А на суде свидетели отказывались от своих показаний. Нашего человека нетрудно ведь запугать.

— Помнишь, как он вышивал на своем джипе, когда мы бомжа сторожили?

— Н-да… Нашелся и на Колхозника суд. Есть все-таки какая-то высшая справедливость.