Ожидание

Ника удивлённо смотрела на сына. Неужели это её Данил, который, только лишь вче- ра смотрел на неё плачущими глазами маленького ребёнка. И тот ли это ребёнок, ко-торый только лишь вчера испытывал ужас от общения с маньяком. Да, поистине дети очень быстро забывают всё дурное.

А может, рядом с Володей нет места унынию и грусти? Вон как щебечет Данилка, об-ратив к Володе свои влюблённые глаза, а тот едва успевает отвечать на всевозможные вопросы, что может только придумать фантазия ребёнка, соскучившегося по общению с мужчиной. И хотя, Володя не смотрит на Нику, но она чувствует, как порой тревожно смотрят его глаза на неё, и как старательно она тогда пытается отвести свой взгляд в сторону. Она словно боится, что если чуть дольше задержится в этой странной нежной синеве его глаз, что-то не выдержит внутри неё, и тогда возможен срыв.

Ужин закончился. Данилка тотчас утащил за собой Володю зачем-то в зал, а Ника принялась мыть посуду. Кажется, она перечистила все шкафы и всю посуду, когда вдруг оглянувшись увидела, что Володя сидит здесь же на кухне и читает толстый журнал, или делает вид, что читает.

— Где сын? — спросила она, чтобы только не молчать.

— В зале, смотрит телевизор. Он у тебя хороший мальчик! — ответил Володя, закры-вая журнал.

— Да, ты прав! У меня прекрасный сын, чудесная дочь! — с вызовом бросила Ника, складывая посуду в шкаф.

Володя молчал, опустив голову.

— Почему он молчит? Почему? Что он хочет сказать ей, и словно боится это сде-лать. Что? Ведь она чувствует это. А может он ждёт благодарности от неё?

— Когда ты уезжаешь? — вдруг раздался в тишине комнаты хриплый, словно просту-женный голос, в котором Ника с трудом узнала свой.

Володя вскинул голову, внимательно глянул на неё такими грустными глазами, что кажется, внутри Ники что-то взорвалось, и именно то, что она так тщательно и надёж-но замуровала в своей душе, в своём сердце. Не дожидаясь ответа, она бросилась в зал.

— Это же смешно! Ты взрослая женщина, мать двоих детей, бежишь словно дев-чонка от этого мужчины, о котором уже давным- давно следует забыть, и можно лишь изредка вспоминать, и то, с лёгкой грустью и улыбкой. — корил её невидимый голос.

Ника понимала, что она, в самом деле, как никогда смешна и нелепа…

В зале работал телевизор, а в кресле, положив голову на подлокотник, спал её сын…

— Данил! — позвала Ника. — Пойдём на кровать!

— Не буди! — тихо произнёс мужской голос, и, отстранив её, Володя поднял маль-чика на руки. — Я отнесу его сам!

Потом Ника стелила постель Володе в комнате дочери. Тут она вспомнила, что её собственная постель залита кровью…

— Чьей?

Кто его знает, чьей! И что хотел доказать этим Игорь, неизвестно! Конечно, она уже не ляжет на этот матрац, а Данил спит у себя. Следовательно, ей придётся расположить- ся в зале, на диване. Но Володя сидит тут-же и смотрит телевизор. Не будешь же его гнать из зала. Вздохнув, Ника села в кресло.

— Ника, я хотел бы с тобой поговорить! — раздался голос Володи так неожиданно гром-ко, что женщина вздрогнула испуганно, и невольно глянула в сторону спальни сына.

— Не будем мешать спать ребёнку, пройдём в комнату Геры! — предложил Володя, и Ника, встав с кресла, послушно пошла вслед за ним.

— Он ведёт себя как хозяин положения! — опять где-то там внутри словно бурчал невидимый голос.

Они сидели друг против друга. Володя внимательно рассматривал фигурку шахмат-ной королевы, взятую со стола, а Ника смотрела на него. Володя вскинул голову и пе-рехватил её взгляд.

— Я постарел? — спросил он, и Ника вдруг усмехнулась:

— Я бы тоже, с таким же успехом могла спросить тебя об этом, и успокоиться, как всякая другая женщина, услышав враньё на этот счёт.

— Зато ты не изменилась! — засмеялся Володя. — Твой язык с годами, кажется, не приту-пился, а стал ещё острее…

Он замолчал, а когда вскинул голову, Ника вновь не успела опустить свои глаза.

— Ну и вдобавок, ты не всякая женщина, а та, к которой я летел, мчался, и просто до- бирался вплавь, всю свою жизнь!

О, если бы можно было убежать от этих глаз, она всё равно не сделала бы этого. Если

бы можно было оттолкнуть эти руки, сильные и крепкие, которые тянулись к ней, и словно брали в плен её тело, её душу, её сердце, и всё равно она не оттолкнула бы их, и даже не сделала бы попытки уйти от этого сладкого плена…

— Как долго я ждал тебя! — шептали его губы, и она закрывала глаза в молчаливом согласии…

— Как я скучал по тебе! — еле слышно шептали опять, эти жадные в своём неистовст-ве губы, и её губы тоже что-то шептали в ответ.

— Любимая! — чуть слышно раздавалось в тишине странное слово, похожее на звон капе- ли за окном, на стук её сердца, чьи удары, гулкие и звонкие неслись навстречу этому слову.

— Любимый! — шептали её губы, и мужчина, замирая, вглядывался в лицо женщины, словно он не верил услышанному….