Ожидание andante

Счастливый смех сослуживиц привел ее в чувство, ей наперебой стали рассказывать, что теперь у них будет не только рыба, но и лучшие блага современной цивилизации, что зря она так боится. Айна отхлебнула чаю и подумала о том, что не будет рыбы. Ничего теперь не будет. Она не могла объяснить себе свою уверенность. Сюр, предчувствие. Старое должно исчезнуть, но с ним будет разрушено что-то еще.

Прошла неделя. Две…

Все вокруг привыкли к гвардейцам Метрополии. Уже никто не боялся, молоденькие мамочки с детьми гуляли, резвились и фотографировались на фоне автоматов и масок с прорезями для глаз. Голубые глаза в прорезях масок оставались холодными, бездушными, одинаковыми. Резко выросли цены и продолжали расти каждый день. Горожане по вечерам тащили в объемистых целлофановых пакетах крупы, сахар, консервы и масло. Закупали спички и свечи. Деньги в ретро-банкоматах периодически исчезали, некоторые банкоматы были накрест заклеены белыми бумажными лентами.

Огромные терпеливые очереди у работающих банкоматов практически не двигались. На улицах появился непривычный темно-зеленый транспорт: на капотах – многоцветные флажки Метрополии. Такие же флажки были установлены на местных автомобилях, в витринах магазинов, у входов в конторы, школы, больницы. Всеобщее ликование время от времени сменялось волнами страха и неуверенности в завтрашнем дне, но горожане отгоняли от себя тревожные мысли и, не отходя от телевизоров, часами вбирали уставшими чувствами хорошие новости и обещания новой светлой жизни. Это успокаивало и помогало ждать обещанного.

Айна, соскучившись в одиночестве от отсутствия работы, зашла в соседний кабинет. Еще две недели назад довольные переменами, сегодня ее коллеги не смеются. Грустят. Нет денег, нет товара. Автобаза практически перестала работать. Говорили, что старые грузовики вывезли на свалку. Но это так, тревожные слухи. Дебет с кредитом давно сошелся, путевые листы оформлены, горючее списано. Считать больше нечего. Говорят, временно. Новая реальность, сюр. Мифический скорпион почти вылупился, по всему Хораксу заплескались на ветру узкие языки разноцветных флагов.

Айна стала непривычно спокойной. Только вот сердце сильно болело. А у приятельниц – губы поджаты, глаза испуганно бегают. Одна из них, в красном свитере, что-то исступленно все время искала в интернете, откуда то и дело вываливались силиконовые блондинки и накачанные герои компьютерных игр. Ее наманикюренный ноготок мелко дрожал на колесике компьютерной мышки. Другая говорила, что надо привыкнуть и немного потерпеть, что это напрасная тревога. «Какая тревога? Нас ведь уже спасли! Кто спас? От кого? Никто ничего не знает, но все говорят, что спасли от нищеты и деградации. Чужие люди, чужое оружие, чужая страна. Старое должно исчезнуть! Да здравствует великая Метрополия!»

Это была последняя мысль, которую успела додумать Айна. С посиневшими губами, прижав руку к сердцу, она мешком повалилась с шаткого стула на деревянный некрашеный пол. Сверху посыпались никому не нужные папки с тесемками, нелепо развалились их бумажные внутренности, исписанные листы заполошными птицами разлетелись по кабинету. Темнота удушающе сомкнулась над ней. Сюр…

Путь звездного гостя

Хомодо шагал по пыльной грунтовке и считал шаги на всех языках этой негостеприимной планеты. Это помогало держать ритм. Солнце нещадно жгло его темно-зеленую маску, серый камуфляж, кожаные перчатки, тяжелые берцы и бронежилет весом в одиннадцать килограммов. Это сложное обмундирование отлично защищало от жары благодаря влажным слизистым ворсинкам внутри. Сорокапятиградусное пекло в полном облачении не ощущалось, накладки на глаза и ротовую щель закрывали чешуйчатую кожу от горячей пыли. Он чувствовал себя хорошо.

У Хомодо не было оружия. Жить ему оставалось четыре часа, сорок восемь минут и семнадцать секунд. Скоро ворсинки высохнут, и он умрет от обезвоживания. Каждая секунда его жизни уходила вместе с шагами, которые он впечатывал в желтую пыль. Неожиданно с дороги метнулась серая ящерица, Хомодо тяжелой подошвой пригвоздил ее к каменистой почве. Ящерица вывернулась и – уже без хвоста – юркнула в сухую траву.

Хомодо не хотел умирать, но так получилось: после аварии он навсегда лишился возможности восстановиться в биокапсуле. Он думал о примитивных аборигенах Хоракса, которые смертельно боялись зеленых транспортов с решетчатыми оконцами, не подозревая, что в них штабелями стояли биоконтейнеры для Хомодо и ему подобных, восстанавливающие функции организма за два часа местного времени. Капсула дарила двадцать четыре часа жизни, которые тратились на войну. Если во время боя кого-то из соплеменников Хомодо ранили, нарушение внешней оболочки приводило к стремительному обезвоживанию. И гвардеец быстро погибал, растекаясь по поверхности бесформенной лужей слизи.