Ожившие

— Эвей, тьяссо! Локхом экилла, кио та, — выругался Папаша Дриппи.

Он уселся рядом на бочонок, закуривая десятую по счету самокрутку. Прошло десять минут, но акула все еще была жива. Татьяна стояла в каком-то трансе, при этом четко понимая, что сегодняшний день она будет помнить до самой смерти. Вячеслав с отсутствующим видом смотрел куда-то на горизонт и машинально, как робот, опустошал бутылку. Когда виски закончилось, он швырнул бутылку за борт. Папаша Дриппи невозмутимо курил, подростки убирали палубу, Вячеслав сидел и периодически икал, а акула все еще была жива.

Когда она наконец издохла, грек принялся с помощью стамески и молотка выковыривать челюсть. Он работал молча, с абсолютно безразличным видом, словно стоял перед зеркалом и стряхивал пылинки с костюма. Над тушей акулы немного покружили две заинтересовавшиеся чайки, но вскоре улетели прочь.

Когда Папаша Дриппи закончил, вся его рубаха была малиновой от крови. Во время работы он случайно повредил два зуба, но Вячеслав не стал возмущаться. Он вообще как-то незаметно осунулся и сидел на корточках, ссутулившись, будто больной. И когда Папаша Дриппи швырнул на палубу окровавленную челюсть, всю в ошметках мяса, он даже не поднял головы.

— Ну, что же ты? — ласково спросил Эд. Он снова возник неожиданно, как привидение, и стоял, засунув большие пальцы рук в карманы шортов. — Бери, Слава. Кажется, это как раз то, что ты хотел. Повесишь ее на стенку, а гостям будешь рассказывать, как это захватывающе — охотиться на акул. Кстати, эта челюсть намного больше той, что у Папаши Дриппи.

— Отвали, — вяло огрызнулся Вячеслав. На челюсть, монотонно жужжа, приземлилось какое-то насекомое и принялось ползать по лохмотьям мяса.

Папаша Дриппи тем временем, покряхтывая, вырезал из акульей туши свои гарпуны. Когда все было закончено, он с неодобрением покачал головой, вытер руки о штаны и направился в рубку.

— Мы можем возвращаться? — мягко спросил Эд.

Вячеслав окинул его желчным взглядом.

— Да, — выдавил он.

Он сделал несколько глубоких вдохов, словно готовился выполнить какое-то сложное гимнастическое упражнение, потом поднялся на ноги. От него сильно разило виски.

— Ты, Эд, не злись на меня, — с трудом выговаривая слова, сказал он. — Я тоже люблю этих, как их… зверюшек всяких. — Он икнул. Татьяна смотрела на него с нескрываемым отвращением.

Мальчишки тем временем были заняты тем, что выбрасывали за борт внутренности акулы. После этого один из них принялся вытирать транец и планшир, а второй начал драить палубу.

— Он что, потащит акулу на берег? — спросил Вячеслав.

— Почему бы нет, — отозвался Эд, хотя ему было неприятно разговаривать с другом. — Шкура, мясо… Все как у животных.

— Разве акул едят? — недоверчиво спросил Вячеслав.

— Да, только мясо нужно долго в соляном растворе вымачивать. Если этого не сделать, будет вонять аммиаком.

Вячеслав произвел губами звук лопнувшего воздушного шара и подмигнул пробегавшему мимо мальчугану с обожженным лицом:

— Эй, ты, иди сюда. И друга своего зови.

Паренек, поняв, что речь идет о нем, застыл в нерешительности. Заметив это, Папаша Дриппи рыкнул на него, но любопытство перебороло страх перед хозяином, и мальчишка сделал еще шаг к белому незнакомцу.

— На вот, держи. Ты хорошо сегодня поработал. Может, мордаху свою подрихтуешь, — сопел Вячеслав, засовывая в руку юноши смятую пятидесятидолларовую купюру. У того глаза расширились от изумления, словно Вячеслав вынул из кармана говорящую маго. Второй паренек, возившийся с тряпкой у транца, тут же метнулся к ним и встал перед Вячеславом, глядя на него, как цыганенок, — просительно, и вместе с тем нагловато-требовательно. С благодушным видом Вячеслав отслюнил и ему бумажку с портретом 18-го президента США Улисса Гранта.

— Ты напрасно сделал это, — сказал Эд, покачав головой.

— Почему? — окрысился Вячеслав. — Пацаны не хуже одноногого пахали, почему бы их не поощрить бонусом? Что ты все лезешь не в свое дело, Эд?

— Они работают на Папашу Дриппи, и он платит им свою зарплату. Он просто заберет у них эти доллары.

— Хрен ему, — самоуверенно заявил Бравлин. — Пусть только попробует.

Мальчишки стояли малость остолбеневшие, даже не от самого столь неожиданно свалившегося на них денежного приза, сколько от невозможности это самое «богатство» куда-либо спрятать — лохмотьям, в которые они оба были облачены, карманы были неведомы.

— Ито канн. Свиакко, меано ун! — закричал Папаша Дриппи. Он подошел к своим подмастерьям и, прежде чем Вячеслав успел что-то сказать, без лишних разговоров выхватил у обоих деньги. Глаза мальчишек потускнели, нижние губы дрогнули, но они быстро взяли себя в руки, и Татьяна поразилась, насколько же сильно, видать, они боялись этого грека.

— Верни, — с тихой яростью сказал Вячеслав. — Это их заработок. А с тобой уже рассчитались. Знай свое место, клизма.

Папаша Дриппи презрительно покачал головой, и Вячеслав вскочил:

— Верни им баксы, или я повешу тебя вместо этой селедки! Эд, переведи!