Оживший гобелен

Но он решительно отверг кандидатуры домработниц, активно предлагаемых агенством. Сказал, что сам займётся поиском Евгении. Не зря же он служил когда-то в Бундесвере. Но в голову никак не приходил конкретный план. Лишь в лица вглядывался он внимательней, когда гулял по вечерам. Ловил себя на мысли сам: быть может, я сошёл с ума? В Москве живёт по меньшей мере 20 миллионов. И вероятность случайно встретиться на улице с Евгенией — скудна, как в океане попытаться выловить искомый миллиграмм, к нулю стремящийся, к тому ж, в лицо Евгению я сроду не видал. Ну просто срам!

Но все-тки умная мысля пришла к нему чуть позже, опосля. Однажды вечером в сезон противных затяжных дождей подумал он: живем же мы сейчас в эпоху соцсетей! Ну ладно я, наверное один я на планете, ведь нет страничек у меня принципиально в интернете. Но Женя же, вполне возможно, является активным пользователем. И стал он вспоминать хоть что-нибудь о ней конкретно-меткое. Ах да! Она ж учитель языка немецкого. Нашёл преподавательский он блог, зарегистрировался и мысль свою в такое объявление облёк:

Ищу преподавателя немецкого по имени Евгения. И чтобы не попасть в ловушку, добавил: ту самую, которая все помнит про старинную подушку. И фоном дал он гобелена фото. И вот прошла одна суббота. Потом другая. Третья. Летел он в Петербург Аэрофлотом. В аэропорту напала на него дремота, и он сидел вполоборота, свой взгляд устало устремив на самолёты, и в этот самый миг раздался неожиданно звонок ‘зи зюхтен мих?’

‘Меня искали Вы?’ — ах, Женя, наконец! — Как хорошо, что до сих пор подушка Вашей бабушки жива! — Нет, к сожалению, всему приходит неминуемый конец: жива она лишь в памяти моей и в телефоном фото. В командировке был я в Рио-де-Жанейро, подушку ветром унесло из номера в открытое окно, и только утром я нашёл ее в бассейне.

А горничная уж добила бедную старушку заодно: в машинке простирнула, не спросив меня. Такая вот смертельная ошибка. Безумно рад, что позвонили, Женя, как дела? Не отвечайте одним словом, меня тут на посадку приглашают. Давайте встретимся в кафе в субботу. Придёте? — Конечно, да! — Тогда с теплом и лёгкостью на сердце взлетаю я на борт! — Благополучным будет пусть полёт!

Евгения без опоздания приехала на встречу. Он ждал ее уже за столиком центральным. И оказалась Женя хрупкою красивой женщиной. Ну что ж, пора и познакомиться: а я тот самый Ральф. Теперь рассказывайте! Как Ваш, кстати, муж? — Он умер восемь лет назад, — Евгения, простите, дорогая, как мне жаль!

Давайте выпьем, вот вино я заказал. Саксонский рислинг с малой родины моей, специально подбирал, — Прекрасно! — За встречу, Женя! — Ну а в остальном — нормально! Работы много в школе, теперь я завуч. А обе дочки выскочили замуж. Живут отдельно, счастливы. Безумно рада я за них, но иногда приходит и печаль. Вот так-то, Ральф!

Я рассказал Вам, что потерял пять лет назад подушку. Вы знаете, казалось бы, такая мелочь. Но вместе с гобеленом жизнь моя взяла вдруг и разрушилась. Не окончательно, ну разумеется. Распалась на клочки, на ниточки, на тряпочки, щепотки… Мы с Хельгой разошлись не так давно. И дело даже не в работе. Живёт она теперь с писателем хвалёным далеко, в ЮАР, и возглавляет кафедру в Претории. Такой вот жизни неуёмной поворот! Все дело в том, что не меня она всю жизни любила — только Гёте!

И в бизнесе пошёл неуправляемый разлад, теперь ищу дыхание второе, а кое-где приходиться и резать по живому, прикладывать заплатки. Вот как-то так, Евгения! И тоже все не сладко! Тут Женя что-то вытащила из пакета. Зашелестела тонкая бумага-калька. У Ральфа выпрыгнули из орбит глаза: да это бабушкина старая подушка, да только новая, не рваная и гладкая. И тут заволокла глаза похожая на рислинг влага….

Без разрешения тогда я сфоткала чудесный гобелен. Ну а потом и вышила, между уроками, на переменах. Мой муж любил подолгу любоваться пейзажем нежным, сидя на кресле почти уж без движенья. И для меня картина эта очень дорога, ведь все-таки тогда была у нас надежда. Но я хочу отдать сейчас подушка Вам. Ведь это Ваш надёжный и проверенный годами талисман. Уверена, что жизнь наладится, придёт удача, счастье, и будет всё, как прежде.

Не стал жеманничать, ломаться Ральф, подушку он скорей забрал. А ты живёшь теперь одна? — Со мной живёт моя свекровь. Она всегда была мне мамой. Такая вот любовь! А после смерти сына сильно уж сдала. Почти слепая стала. Теперь печет блины и пирожки наощупь. Особенно старается к приходу внуков! — Я помню до сих пор её Наполеон — кусок был мощный. И я бы съесть такой еще не прочь. А может, в гости к двум чудесным фрау мне напроситься? Уж захотелось мне Наполеона очень вновь!

Да не вопрос! Мы напечём ещё Вам блинчики с мукою гречневой, нафаршируем их гусиной печенью. А как мальчишки Ваши? — О! Тут, слава Богу, всё ОК. Размножился в геометрической прогрессии я. Так говорят друзья. У каждого из сорванцов моих — по трое сыновей. — Так Вы уж дедушка? Поздравить можно Вас? — Аж девять раз!