Ожоги (СИ)

- Обо всем. Я хотела извиниться за сегодня, потому что поступила неправильно. Нужно было пойти с тобой и поддержать тебя, а не бросать в столь важный для тебя день. Я повела себя, как самая настоящая сука и мне стыдно за это. Но это еще не все, я пришла, чтобы рассказать все, что скрывала о себе. Решила, что ты должен это знать, даже если после этого захочешь уйти. – всхлипывая носом и вытирая слезы, прошептала Антонова, собираясь с силами. – Знаешь, я работала проституткой. Поэтому и не могла сказать матери, кто я. Тебе тоже, потому что знаю, как ты к ним относишься. И еще, помнишь, я спросила тебя, понравился ли тебе тот раз, когда мы переспали на 14 февраля? Ты сказал, что да, и я была безмерно рада, потому что мне тоже. Но было больно принять это, потому что мы же просто друзья, а самый классный секс у меня был с моим самым лучшим другом. А еще, самое главное, что я от тебя скрывала – это то, что после того раза, я была беременна. У нас мог быть ребенок, но я так испугалась этого, что как только узнала, сразу сделала аборт. Не могла никому об этом сказать, потому что не поняли бы. Я чувствую себя ужасно, чувствую себя последней сукой, которая не достойна такого друга, как ты. Не достойна, быть любимой, получать то, что я получаю от тебя. Ты можешь ненавидеть меня после сегодняшнего, но я хочу, чтобы ты знал, что роднее тебя у меня никого нет, и что ты единственный, кому хочется рассказать все, чтобы был хоть кто-то, с кем можно было поговорить об этом, без страха, что тебя осудят. В тот раз, когда ты сказал мне не драться, я подралась. Сломала Рите нос, ударив ее лицом об стену, только потому, что она начала говорить мне правду обо мне. Что я гребанная эгоистка, которая не достойна, иметь такого человека как ты рядом. Не достойна, быть любимой настолько сильно. Сколько раз закрывала глаза на все, что происходит. Делала вид, что не замечаю, будто ты меня любишь, но это не так. Все я замечала, все понимала, просто игнорировала это. Прости меня за все это, если сможешь. Просто прости. – не в силах больше сдерживать слезы, Лиза расплакалась, едва успевая вытирать слезы, которые вовсе не спешили останавливаться. Вот она и раскрыла душу. Теперь она свободна от тайн перед Никитой, но заслужила ли она прощения?

- Дурочка. Ты такая…дурочка. – открыв дверь, шатен крепко обнял подругу, поцеловав ту в лоб, прижимая к себе. От этого жеста девушка только сильнее расплакалась, обнимая Никиту в ответ. – Ты даже не представляешь, как больно сделала мне, но Лиза, поверь, несмотря на все это, я люблю тебя. Слышишь? Готов любить и дальше, пусть даже безответно, мне все равно. Главное, не скрывай от меня ничего. Порой, страх мешает сбыться чему-то грандиозному и мы не должны давать ему взять вверх над собой. И знаешь, что касается той ночи, раз нам обоим так понравилось…Повторим?

- Угу. – только и смогла сквозь слезы выдавить из себя блондинка, как в ту же секунду, Ник подхватил ее на руки, и аккуратно укладывая на кровать, навис сверху. Убирая светлую прядь волос за ухо девушки, Никита склонился к ее лицу, мягко поцеловав, углубляя поцелуй, проводя подушечкой большого пальца по щеке Антоновой, вытирая выступившие слезы, и просто поглаживая эту нежную кожу. Опускаясь поцелуями к шее, оставляя на ней мокрые следы, шатен слышал, как учащенно начинает дышать подруга, как вздымается ее грудь, а гладкая кожа покрывается мурашками от удовольствия. Спускаясь все ниже, Ник остановился, чтобы снять с Антоновой топ, который просто портит весь процесс, скрывая под собой очень красивую грудь. Вместе с топиком, был снят и кружевной бюстгальтер, открывая вид на эту грудь, которую Ник видел не один раз, но прикасался к ней лишь однажды. Прильнув губами к одной груди, а другую легонько сжав рукой, шатен слегка прикусил зубами возбужденный сосок девушки, слыша, как она тихонько постанывает. Лиза буквально хватала ртом воздух, потому что ее грудь была довольно чувствительна, и подобные ласки влияли на девушку именно так. Тем не менее, Никита был единственным, кому Антонова могла отдаться полностью, без какого-либо смущения, потому что в его руках она…таяла? Перейдя к другому соску, свободной рукой Васильев расстегивал пуговку на джинсах блондинки, и, оторвавшись от нежной девичьей груди, он снял штаны вместе с трусиками Лизы. Но ни капли смущения со стороны Антоновой. Ей нравилось, очень нравилось. Ник собирался снова поцеловать подругу, но та, приподнявшись на локтях, не дала ему этого сделать, взяв лицо парня в свои руки. – Теперь моя очередь, разве нет?

- А как же твое собственное табу? – с усмешкой поинтересовался Никита, закусывая губу.

- К черту, мне уже давно не шестнадцать.