Озимый цвет

– Арана! – окликнула меня Лили, но я не вернулась и пробежала мимо ошарашенного лакея, несущего поднос с бокалами вина. Хрусталь предупреждающе зазвенел, но не разбился. Напиток расплескался, и несколько бордовых капель упали на пол. Слуга облегченно вздохнул.

Я выскочила в коридор, проскочив мимо ничего не подозревающих стражей, и остановилась в одной из галерей, где села на пол, как любила делать, будучи маленькой девочкой, и, пока никто не видит, обхватила руками ноги. Уткнувшись носом в колени, я затряслась от рыданий. Мне стало больно. Ужасно больно от всей этой несправедливости и обидно, как тогда, когда Хейн стащила ледяные шарики с фруктами, а наказали меня.

Я не сразу услышала шаги.

– Не следовало бы вам сидеть на холодном, миледи, – проворчал Ристрих. – Все-таки на ваших плечах еще лежит обязанность продления рода.

Я не пошевелилась. Плевать я хотела на наследников Нерстеда! Он вообще не заслужил права прикоснуться ко мне, не то что требовать от меня сына.

Послышался скрип досок, и я ощутила, как рядом тяжело опустился Ристрих. Не верится, что князь позволил себе усесться на пол! Это ведь совершенно возмутительно поддаваться чувствам, не так ли? А Ино слишком привык следовать правилам…

– Простите, огненная. Похоже, я действительно погорячился.

Кто же заставил его извиниться? Нет, Ари, не нужно ему верить. Чем больше откроешься, тем больнее будет потом… Удивительно, но не Нерстед, притворявшийся камердинером Тейтом, похож на росомаху – символ своего рода, а Ристрих. Он, как и этот хищник, любит нападать из-за спины.

– Арана, возьмите.

Я всхлипнула, ненавидя себя за то, что он стал свидетелем моей слабости.

– Огненная, пожалуйста, посмотрите на меня…

– Уходите. Не хочу вас видеть, – пробурчала я.

– По крайней мере, вы со мной заговорили. – Я почувствовала в его мягком, обволакивающем голосе улыбку.

Моей щеки коснулся холодный шелк, и я подняла голову, столкнувшись взглядом с князем. При дневном свете его обычно зеленые глаза отливали синью. Осторожными движениями он принялся вытирать слезы с бархатной поверхности моих щек, очертил уголком платка скулы, осторожно провел мягкой тканью возле глаз.

– Я схожу с ума, не понимая, что мне делать, – тихо произнес он. – Сердце твердит мне, что вы говорите правду, а разум требует выбросить вас из своей жизни и забыть. Но я не могу. Больше не могу.

Его губы впервые прикоснулись к моим без напора, бережно поймали вдох, и я ощутила сладкий привкус пьяной вишни, которую кондитер добавил в десерт. Ино медлил, давая мне время, чтобы отстраниться или убежать, да что угодно сделать, чтобы не совершать того, чего не следовало, но я не смогла. Я не обожгла его лицо пощечиной, как поступила бы любая благородная женщина, и из моего рта не вырвалось ни одного обвинения. Наверное, с правилами было покончено еще тогда, когда я переступила порог хранилища и стащила книгу. Я никогда не могла жить так, как от меня хотели окружающие.

Его руки обхватили меня и прижали к себе, его губы слизали последние выступившие слезы, как сладкую карамель. Меня обволакивал его густой запах, как аромат хвои в еловом лесу.

– Ари… – пробормотал Ино, трепетно целуя мою кожу и пропуская сквозь пальцы волосы. – Моя огненная девочка…

Он прижал меня к себе, заключая в объятия. Я неожиданно уловила винный запах и ощутила, что его одежда влажная и терпко пахнет виноградом.

– А… почему у вас рубашка мокрая? – невпопад спросила я.

Грудь Ино затряслась от смеха.

– Оказывается, Лили тоже можно вывести из себя.

Ничего не понимая, я растерянно посмотрела в его улыбающиеся глаза. Взгляд Ино Ристриха был теплым, как арманьельское солнце. Интересно, сколько продлится это наваждение? Как быстро он отпрянет от меня вопреки тому, что случилось?

Я сбросила с себя его руки, поднялась с пола и подошла к окну, сквозь которое просматривался парк замка. После дождя, оросившего землю, зелень словно засверкала. Зацвели нежные, привезенные с юга гортензии, распушившиеся белыми облаками возле тропинок, и распустились синие крокусы, подставившие венчики солнцу.

Я сделала вдох, приказывая себе собраться.

– Не смейте прикасаться ко мне больше.

– Но я не сделал ничего против вашей воли, – нахмурился Ристрих.

– Это не важно. Я замужняя женщина и должна думать о своей репутации, а вы, – повернулась к нему, – не мой муж. – Не давая ему время что-либо сказать, я продолжила:

– Решите уже для себя, как относиться ко мне. Ино, либо верьте мне, либо нет. Третьего не дано. Ничего не говорите, – приложила палец к его губам. – Пусть это будет хорошо обдуманное и взвешенное решение. Мне надоело, что вы вертите мной и моими чувствами, как вам вздумается. Не нужно приносить мне еще больше боли.

– Хорошо, – кивнул князь. – Вы правы.

– Как вы нашли меня?

– Вы забыли о стражах? В замке все еще затаился убийца. Они приглядывают за вами, хотя вы и не жаждете их компании.

Я прикусила губу, раздумывая, спросить или нет, но наконец решилась:

– Что вы имели в виду, когда намекали в день убийства Лукаса на мое времяпрепровождение ночью?