Озомена

То есть похоже на бусину, конечно, большую коричневую бусину размером с ноготь на большом пальце. Только эта бусина здорово напоминает сморщенное старушечье тельце или аки авусу[102]. Кому захочется иметь такое украшение?

Проблема в том, что мы переехали на новое место и я никого тут не знаю, а это значит, что мне трудно поставить для духа нужную девочку. При папе мы жили среди таких же людей, как и мы сами, но теперь мама перетащила нас в место, где обитают всякие профессора, доктора разных наук и прочие. А я прекрасно помню, как такие люди реагировали на людей вроде папы, они считали нас дикарями. Зачем мама решила тут поселиться, ума не приложу.

С улицы доносится детское пение, я навостряю уши. Нет, лично я не люблю игру «Огонь поутру», хотя помню ее по начальной школе. Правила такие: все садятся в кружок, хлопают в ладоши и распевают песню, пока водящий ходит за пределами круга. Потом кто-то кричит: «Огонь погасили», и водящий должен осалить кого-то из сидящих и побежать по кругу, и если другой не успевает осалить водящего за один круг, тогда водящим становится он сам.

Игра эта мне не нравилась из-за дурацкой беготни. Если идти пешком, я могу дойти хоть до Кафанчана, но чтобы бегать впустую, уж извините. Нет, мне по душе такие игры, как суве[103] или ога[104], потому что тут нужно шевелить мозгами. Или взять хотя бы людо[105] или нчо. От игроков требуется мудрость черепахи, а победителю достается много красных бобов окве. А чтобы осалить человека и убежать, много ума не надо. Короче, сплошная глупость, в которой я старалась не участвовать.

И вот в эту самую игру сейчас играют дети в соседнем дворе. Уже около трех часов дня, уроки закончились, наступило время сиесты, а они играют. Меня так и подмывает крикнуть им, чтобы они заткнулись, но в европейских кварталах такое не принято. И тут вдруг мне в голову приходит идея. Комната моя расположена на втором этаже, и отсюда видно, что девочек четыре и, кажется, один мальчик. А что, если?.. Всех девочек я забрать не могу, как бы мне ни хотелось, но если заберу хотя бы одну, то останусь должна всего одну девочку. И тогда очень скоро вернется папа и мы начнем нашу жизнь заново.

И я решаю испытать удачу. Я иду, держу в руке браслет, не смея надеть его, так как не знаю, что со мной тогда произойдет. Привратник отдает мне честь, но отказывается выпускать, и тогда я даю ему десять найр и указываю, куда собираюсь отойти.

– Только оставайся в поле моего зрения, хорошо? – говорит привратник. Надо же, мама еще не заплатила ему за месяц, а он уже выслуживается. Когда мама строит из себя белую, то считает, что все обязаны поклоняться ей.

Мостовая за воротами гладкая, как шоколадная глазурь. От жары розовые цветы возле заборов никнут к земле. Это богенвиллея, цветок, олицетворяющий богатство. Я подхожу к узорным воротам соседей и зову:

– Эй!

– Чего тебе надо? – спрашивает девочка, она у них явно заводила. Бусинки в ее длинных косичках блестят на солнце. Когда я была маленькой, мне тоже вплетали такие бусинки. Девочка поднимается и подходит к воротам.

– Я ваша соседка, хочу поиграть с вами.

Девочка так на меня смотрит, будто я у нее что-то украла.

– Ты нам не ровесница. А тебе сколько лет? И вообще – уходи, нам родители запрещают общаться с незнакомыми.

Если б она только протянула руку сквозь прутья, я бы ее ударила за подобное неуважение. Я старше ее года на три, и как она смеет так разговаривать со мной?

– Да я не посторонняя, я рядом живу. – И я указываю на наш дом.

– А, понятно, – цедит она сквозь зубы.

– Что тебе понятно? – Я натянуто улыбаюсь, а она с презрением смотрит на меня.

– Уж с тобой мне точно запрещено разговаривать, – говорит девочка, уперев руки в боки и выставив вперед ногу, будто вот-вот пустится в пляс. – Мои родители сказали, что вы – буджваа.

Я не знаю такого слова, но, судя по тону, оно довольно обидное.

– Нет, мы не… – Ой, забыла.

– Ты что, не знаешь, что это такое? – Девочка смеется, и ее друзья тоже. – Твои родители – торговцы из OMATA[106]. Думаешь, если поселилась в наших кварталах, сразу станешь крутой?

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут вспоминаю, зачем пришла. Да пусть она в штаны наложит от страха, когда за ней придет муж-призрак. Будет знать, как грубить старшим. Я нагибаюсь, чтобы якобы смахнуть с ноги травинку.

Девочка уже вернулась к остальным детям, которые что-то рисуют на асфальте, но тут она поворачивается ко мне и говорит:

– Ой, что это у тебя такое?

Она подбегает к воротам, выхватывает из моих рук браслет. Ни тебе спасибо, ни извините. Но с этого момента она принадлежит духам.

Девочка крутит браслет в руках, с любопытством разглядывая его.

– Фу, в жизни такой не надену, – говорит она, бросает браслет и начинает втаптывать его в землю.

Я кричу: «Прекрати, это не твое!» – но девочка не унимается. И тут бусины браслета чернеют, трескаются, и от земли тянется дымок, который относит в сторону ветром.

Глава 20

Озомена: день сегодняшний